Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

— А это действительно его почерк? — спросила Рашель, прерывая чтицу. Подойдя ближе, она вырвала письма из рук Кларетты.

— Остановите ее! — закричала Кларетта. Шпёглеру пришлось вновь вмешиваться.

— Ваше превосходительство, — твердо произнес он, — эти письма не должны покидать этот дом.

Рашель разъяренно схватила его левую руку, так что ее полированные ногти глубоко вонзились в кожу. Повернувшись к тучному и дрожавшему Буффарини, она пронзительно крикнула:

— Вы же министр внутренних дел. Употребите вашу власть!

Хотя Буффарини попытался как-то на него воздействовать, Шпёглер оставался непреклонным. Кларетта вновь позвонила Муссолини, который опять позвал немца к телефону.

— Это ужасно, Шпёглер, остановите их, остановите их! — с болью в голосе потребовал он.

Для Шпёглера вся эта история показалась чем-то средним между трагедией и кукольным представлением.

В конце концов Рашель поняла беспомощность дальнейших действий. Шпёглер, сильно побледнев, отобрал у нее письма и не собирался отдавать их ей. С горечью после двухчасовой перебранки жена дуче была вынуждена признать свое поражение.

Стремительно выбегая из комнаты, она потеряла контроль над собой и крикнула через плечо в ярости и расстройстве, видимо под влиянием полученного послания:

— Вы плохо кончите, синьора! Вас вывезут в Милан; на площадь Пьяцца ле Лорето!

В туманных улицах Милана голос возвышался и падал, гипнотически вибрируя. Несмотря на холод, люди останавливались и собирались у дверей кафе и баров или приподнимались на больничных койках. Более года скептически настроенные миланцы полагали, что Муссолини, которого не было ни видно, ни слышно, был мертв. И вот теперь, через четырнадцать месяцев молчания, они вновь услышали его выступление в старом боевом стиле.

В 11 часов утра, в субботу 16 декабря 1944 года, перед началом заседания в миланском театре «Лирико», рассчитанном на 2000 мест, он выступил снова, и его обращение разносилось динамиками по всему городу. На основании доклада Луиджи Ромерсы он говорил о секретном оружии, которое проложит дорогу к ультимативной победе, и заверил, что через несколько недель возвратится во дворец Венеция.

— Мы будем защищать долину По, если потребуется, ногтями и зубами, — говорил он в то время, когда 15-я армейская группа союзников под командованием генерала Марка Кларка выдвигалась в высокогорную часть Апеннин, готовясь к наступлению.

В это утро, когда он выходил из театра, город был подобен «вздыбившемуся океану». Женщины бросали ему под ноги цветы, теребили его эполеты и покрывали руки поцелуями, от которых на них оставалась губная помада. На следующий день состоялась триумфальная процессия по улицам города к замку Сфорцеско, в которой приняли участие 40 000 человек. И он снова обратился к толпе, выступив с башни танка, проводя смотр войскам республики — наводящим на всех страх черным бригадам и 10-й флотилии торпедных катеров.

— Даже убежденные антифашисты, — рассказывал свидетель тех дней, — выкрикивали одобрительные возгласы, словно сумасшедшие.

Несмотря на опасения мэра города Марио Басси, дуче настоял на проезде по улицам в открытой автомашине, идущей со скоростью пешехода.

— В противном случае они скажут, что я прятался в танке, — проворчал он.

Винченцо Коста, федеральный секретарь, уроженец Милана, вздохнул с облегчением. Бледный и гордый он стоял за спиной Муссолини во время его выступления + которое было отпечатано крупными буквами, чтобы дуче не пришлось надевать очки перед публикой. Все прошло даже лучше, чем он ожидал. После долгих месяцев уговоров он, наконец, убедил Муссолини показаться в Милане. Теперь оставалось только убедить дуче одобрить дерзкий план, над которым он вместе с секретарем партии Паволино и другими работал в течение трех прошедших месяцев. Подготовка этого плана началась сразу же после неудачного покушения на Гитлера. Немецкий генеральный консул в Милане Густав фон Халем встретился тогда секретно с Костой. В случае начала эвакуации Северной Италии он гарантировал тайный выход и сбор 10 000 фашистов с семьями в лесу, в пятидесяти километрах от Мюнхена. Коста должен был составить список членов эвакуируемых семей с указанием возраста, родства и стоимости имущества, которое они оставляли. Но об этом, подчеркнул Халем, ничего не надо было говорить Муссолини. Ведь тот, вопреки логике, был настроен на оборону долины По.

Представителю старой фашистской гвардии Косте это не понравилось. Что стоило немцам использовать фашистов как разменную монету в разборке с союзниками? 6 августа 1944 года он побывал на озере Гарда и доложил обо всем Муссолини. Дуче считал, что ничего подобного не произойдет, так как Гитлер настаивал на обороне рубежа По. А о фашистах он, Муссолини, побеспокоится и без помощи фюрера.

И вот дуче выступил перед тридцатью тысячами собравшихся с балкона фашистской федерации на площади Сан-Сеполькро, где фашизм родился двадцать пять лет назад.

Зайдя в кабинет Косты, он спросил:

— Что вы готовите в Вал-Теллине?

И Коста разложил свои карты. Несмотря на несогласие Муссолини, он провел тайное совещание с полковником Фердинандо Джимелли, начальником штаба черных бригад. На многих их встречах потом присутствовали Паволини и вице-секретарь Пино Ромуальди. И они остановились на следующем плане: в случае отхода немцев фашисты сосредоточатся в горах во главе с Муссолини, свободные в принятии любых решений — без всякого нажима со стороны немцев. Сдаться? Уйти в Германию или Швейцарию? А может, организовать сопротивление хотя бы на несколько недель?

Решение будет зависеть от Муссолини, и только от него, когда придет время.

В качестве возможного редута Коста выбрал почти девяностокилометровый горный хребет Вал-Теллина, отстоявший на сто семьдесят километров на север от Милана, и его доводы звучали убедительно. Там еще сохранились фортификации времен Первой мировой войны. В том районе имелись электростанции и больницы, в которых можно будет разместить раненых. Оттуда имелся прямой выход в Германию через горный перевал Стелвио, длиною три километра, а также в Швейцарию — через перевал Бернина. По своей инициативе Коста уже направил туда 200 пехотинцев и 170 артиллеристов с четырьмя 145-миллиметровыми орудиями.

Муссолини молча выслушал сообщение Косты, затем саркастически заметил:

— Я не думал, что вы такой стратег.

Но Коста заметил, что эта идея заинтересовала дуче.

— Даже если у нас не останется никакой территории, — громко произнес Муссолини, — мы все равно выиграем. — Потом, понизив голос, добавил: — Во всяком случае, мы должны в это верить — иначе не сможем дышать.