Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

И порою нападала хандра. Однажды, выпуская на свободу ласточку, случайно залетевшую в его комнату, он произнес со слезами:

— Если бы я мог улететь вместе с ней…

Чаще же всего его охватывала ярость. Грациани доложил, что 65 000 человек призыва 1924–1925 годов, целых четыре дивизии, после прохождения обучения и тренировки в Германии были отправлены домой из-за недостатка вооружения. Было ясно: после 25 июля Кессельринг в них не нуждался. Муссолини воспринял это как выпад против себя лично.

— Почему немцы не используют их? — спросил он своего секретаря Дольфина. И сам же ответил: — Они не хотят, чтобы моя республика имела армию.

4 июня пришло самое болезненное известие: в тысяче километров южнее американцы начали операцию под условным наименованием «Слон». Их танки вошли в предместье Рима — Порта Маджиоре. Дуче тут же объявил три дня всеобщего траура по городу, который он никогда не увидит.

Чаще же всего он откладывал в сторону все дела и читал книги. За 600 дней существования республики он провел всего семнадцать заседаний кабинета министров. Дольфин обратил внимание на то, что Муссолини часами сидел над трудами Сократа. Однажды, когда к нему неожиданно вошел немецкий посол Ран, дуче, как нашкодивший школьник, пытался спрятать платоновскую «Республику». По собственной воле он снизил свой оклад до 12 500 лир в месяц как гражданскому служащему и следил за тем, чтобы расходы семьи не превышали этой квоты.

Его освободитель Отто Скорцени как-то навестил его на озерной вилле и возвратился в Германию в дурном расположении духа.

— Он уже не диктатор, — рассказал Скорцени своему заместителю Карлу Радлю, — он стал философом.

Когда вскоре после 20 июля дон Джиусто побывал у дуче, то нашел его в странно приподнятом настроении. Причина этого прояснилась скоро. Как раз 20 июля дуче нанес визит Гитлеру в его штаб-квартире в Растенбурге, всего через три часа после неудавшегося покушения графа Штауффенберга на фюрера. Гитлер пожал дуче руку своей левой рукой, показал опаленную форму и дымящиеся руины комнаты для работы с картами, затем в апокалипсическом угаре заявил, что уничтожит всех своих противников. За чайным столиком Муссолини сидел в растерянном молчании, держа кусок шоколадного торта и слушая монолог своего собеседника. Неожиданно прервавшись, тот позвонил по телефону, потребовав ликвидации 5000 арестованных человек и присылки Муссолини пальто на случай, если ему станет холодно. Муссолини заявил напыщенно помощнику Гиммлера:

— В такой момент истории, дорогой Дольман, дуче не испытывает холода.

Когда он окончил свой рассказ, священник заметил, что дуче не мог дольше сдерживаться. Осознавая, что и другим придется вынести унижение 25 июля, Муссолини со сдавленным смешком произнес:

— Именно с ним. Это может случиться именно с ним.

Сырой балтийский воздух, казалось, раскололся. Железобетонный бункер в глубине соснового леса на острове Рюген, у северо-восточного побережья Германии, вздрогнул. Несмотря на темные очки, которые он надел, двадцатисемилетний Луиджи Ромерса почувствовал, как необычный свет, ярче, чем тысяча солнц, ослепил его глаза. В стороне молочно-белый дым клубился, быстро поднимаясь в небо, будто бы происходило извержение вулкана. В 11.45 утра 12 октября 1944 года Ромерса со стыдом ощутил, что весь мокр от пота.

Изумленный военный корреспондент вспомнил о только что прошедшей неделе — семи самых страшных днях его жизни. 10 сентября Ромерса, ветеран-журналист, освещавший тунисскую кампанию и бывший в течение двух лет любимцем Муссолини, был приглашен на озеро Гарда и получил необычное задание: увидеть собственными глазами секретное оружие Гитлера в ходе поездки по Германии. Когда он в конце сентября оказался в Берлине, то не мог даже предполагать, что встречи с Гитлером и Геббельсом, прошедшие очень коротко, окажутся пропуском в кошмар.

Искренно говоря, вид Гитлера в его бункере в Растенбурге буквально потряс его. После неудавшегося покушения доктор Тео Морелль — врач-шарлатан, которому Гитлер доверил свою жизнь, лечил его стрихнином и уколами морфия, могущими нанести вред клеткам головного мозга. Дрожавший и беспомощный Гитлер производил гнетущее впечатление. В глазах его, однако, промелькнуло благоговение, когда было названо имя Муссолини.

Как доверенному лицу дуче, Ромерсе было позволено осмотреть все — пусковые установки ракет в Пенемюнде, центральные заводы под Нордхаузеном, в глубине гор Гарца, где 10 000 заключенных собирали 6000 ракет дальнего действия.

— То, что мы имеем, — страшное и грозное оружие, — мягко произнес фюрер.

Строгие и внушительные боеголовки ракет «А-4», которыми уже обстреливался Лондон, производили соответствующее впечатление. Ромерсе понадобилось шесть дней, чтобы полностью оценить смертоносный потенциал гитлеровского оружия. В Пенемюнде он присутствовал на испытаниях истребителя «Ме-163» с ракетными ускорителями, и ему было сказано, что 1000 таких самолетов в ближайшее время сойдет со сборочных линий. Он видел опытные образцы противосамолетной управляемой ракеты «Водопад», действующей на расстоянии 50 000 метров, и наблюдал в действии реактивные истребители «Ме-262». С открытым ртом осматривал он истребители с вертикальным взлетом Бахемнаттера и подводную лодку Бёрзига, способную достичь Нью-Йорка и нанести по нему сокрушительный удар.

Однако все эти виды грозного оружия поблекли перед загадочной «дезинтеграционной бомбой», на испытаниях которой он присутствовал на острове Рюген и которая была взорвана на расстоянии трех километров. Хотя ученые Гитлера так и не довели атомную бомбу до совершенства, на заключительной стадии находилась разработка сорокатонной двадцатиметровой ракеты-носителя под атомную боеголовку.

В пять часов вечера раздался резкий телефонный звонок. Ромерсе и трем сопровождавшим его армейским офицерам было разрешено выйти из бункера. Прежде чем выйти, они надели на себя белую защитную одежду и пластиковые шлемы. Солдаты в таком же одеянии показали им путь. Как вспоминал потом Ромерса, казалось, что в лесу произошел страшный пожар, так как на удалении почти двух километров от деревьев остались лишь черные обгоревшие стволы. Облицованные кирпичом укрытия, замеченные им раньше, были засыпаны.

Вдруг он на что-то наткнулся. Это была коза с дымившейся шкурой и головой будто бы «размозженной молотком». Целое стадо коз подыхало, издавая жалобные крики, «подобно людям».

Несмотря на все эти ужасы, Ромерса подумал, что его доклад обо всем увиденном поднимет дух Муссолини. Если немцы поторопятся, победа окажется в их руках, а значит, будет жива и Республика Сало.