Писательская рота - Сергей Егорович Михеенков
«…По госпитальной привычке Николай всё время спал на спине, и белый костистый лоб его, и тёмные глазницы, и остро заточенный нос напоминали Елене мужа, лежавшего в гробу. Она боялась оставлять сына одного и, когда надо было убирать и топить магазин, просила посидеть с ним Иру. Судя по всему, Ире хотелось быть возле Николая: она и хлебные талоны стала подклеивать здесь, и выручку считать, и готовить кассу, а то и просто без всякого дела могла сидеть у его кровати. Положит ладошки свои на круглые колени и сидит, улыбаясь, будто издалека в гости приехала и любо ей в этих гостях.
Первая неделя для Николая была связана с живыми впечатлениями госпиталя, дороги и встречи с матерью. Но, постепенно обживаясь дома и привыкая, начинал вспоминать фронтовую жизнь; всё перебирал одного за другим погибших старшину Пушкарёва, рядового Абалкина, Петьку Малкова, Глушкова, Минакова и многих, многих убитых, чьих имён просто не знал, и чувствовал себя виноватым перед ними, потому что остался жить, в своё время не сделал для них что-то самое главное, из-за чего они и погибли. Но это была и жалость, и вина живого перед мёртвыми.
Но всегда по-иному Охватов думал об Ольге Коровиной и Тоньке, страшно испуганной ранением, когда она, видимо, осознала свою смерть. Он вспомнил их одинаково некрасивыми и страдал от того, что не знал, как определить своё угнетённое состояние. Встречи с Ольгой Коровиной и Тонькой в той трудной жизни пробудили в чуткой душе Охватова много нового и мучительно-прекрасного, и ему было больно за свой неоплатный долг перед ними. Иногда он хотел и пытался думать о них зло, но тут же думал с восторгом и удивлением. Они были освящены в его душе. Ему казалось, что он больше никого не поймёт так близко и родственно, как понимал этих фронтовичек».
«…В той трудной жизни» — это жизнь на войне. Попытка не умереть раньше того часа и мгновения, которое тебе назначит солдатская судьба. Которая, как известно, всегда за плечами. Солдат на фронте всегда носит свою смерть с собой. Как вещевой мешок.
И ещё, очень существенное в любом художнике: отношение к женщине, женские образы. Человек вообще меряется его отношением к женщине. Если, конечно, этот человек — мужчина. Авторское отношение к женщине — любовь, бережная дружба, стремление уберечь от зла, от гибели, от искривления и деформации того божественного предназначения, которое Бог, природа вложили в женщину. Его герои берегут своё отношение к женщине, свой «восторг и удивление».
Современный читатель, в особенности молодой, порою сетует: не смог, мол, прочитать «Крещение», сто страниц одолел и бросил — скучновато, как-то неровно…
Что ж, романы Ивана Акулова — не развлекательное чтение.
Роман «Крещение» написан не то чтобы неровно. Нет. Читатели в нём отмечают вот какую неровность. Слишком долго автор запрягает. Слишком, мол, затянута экспозиция. Слишком долго главный герой оглядывается по сторонам, прежде чем прыгнуть в огонь.
Ну так в этом-то и дело. Прыгни сразу в огонь, попробуй. Когда тебе двадцать лет. А то и меньше. Когда ты и не жил ещё. Как та друнинская восемнадцатилетняя девочка-санитарка, умирающая на руках растерянных солдат: «Я ещё, ребята, не жила…»
Потому-то и затянута экспозиция «Крещения», что главному герою романа, лейтенанту, перед возможной смертью хочется надышаться воздухом какой-никакой, а всё-таки жизни, насмотреться на её зримые признаки, на природу и дорогу, наговориться с боевыми товарищами, насмотреться в их лица, наслушаться их голосов… Живых!
А потом всё закрутилось-завертелось, заскрежетало и заревело, как в аду.
Ах, какая мощная и глубокая у нас, советских людей и русских читателей, литература о Великой Отечественной войне!
Военная проза у Ивана Акулова пошла не сразу. Был уже написан роман «В вечном долгу», повести «Варнак», «Двумя дорогами», «Земная твердь». Вышла книга рассказов. Может, поэтому формально он не вошёл в обойму «лейтенантской прозы», куда, как новенькие патроны, сразу, после первых же публикаций, встали Юрий Бондарев, Григорий Бакланов, Вячеслав Кондратьев, Анатолий Ананьев, Василь Быков. Потом туда же, в ту же обойму, вошли Константин Воробьёв, Анатолий Генатулин, Евгений Носов, Ольга Кожухова, другие. Акулов же и в этот набор не попал.
Так и стоит по сей день его «Крещение» особняком. Что ж, и один в поле воин.
Войну Иван Акулов закончил в Восточной Пруссии. Успел повоевать и командиром стрелковой роты, и комбатом. После тяжёлого ранения какое-то время служил старшим адъютантом в 146-м армейском запасном полку. Носил погоны капитана. Грудь в медалях. Два ранения. В запас увольнялся с должности начальника штаба отдельного учебного батальона 194-й Речицкой краснознамённой стрелковой дивизии. Командование предлагало остаться в армии, служить, направляло на учёбу.
«Было мне двадцать два года, когда кончилась война, — вспоминал Иван Акулов свою судьбу на переломе. — Моё начальство хотело, чтобы я поехал учиться в военную академию, но я уже неисцельно болел литературой и тайно мечтал писать. О чём писать?
Мне думалось: раз я вышел живым из этой смертной купели — мне есть о чём рассказать и всё мне по силам.
Вернувшись домой на Урал, в Ирбит, я поступил работать грузчиком на хлебозавод: деньги, конечно, мизерные, но в голодное время я оказался при хлебе — это раз. И второе — самое главное: работал я посменно — неделю гружу, другую отдыхаю. Лучшие условия для творческой личности вряд ли придумаешь. И я взялся за перо.
Но, как ни странно, писал не о войне. Видимо, душа моя была так сыта и так угнетена войною, что хотелось думать об иной жизни, да и пережитое на войне ещё не улеглось на сердце».
При ирбитской газете «Коммунар» существовал литературный кружок. Собирались любители стихов и прозы, самодеятельные писатели и поэты. На нём-то и были прочитаны и обсуждены первые произведения хлебокомбинатовского грузчика, бывшего комбата и будущего прекрасного писателя, автора пронзительных романов о войне и хлебе.
Нужно было учиться. Иван Акулов поступил на филологическое отделение Свердловского государственного педагогического института и в 1950 году успешно окончил его. Работал учителем, в 1951/52 учебном году был директором Осинцевской средней школы Зайковского района Свердловской области.
В ноябре 1952 года был призван в ряды Советской армии вторично. По декабрь 1954 года преподавал в Свердловском суворовском училище.
В 1955 году демобилизовался и поступил на должность собкора в редакцию областной газеты «Уральский рабочий». Какое-то время заведовал сельскохозяйственным отделом этой газеты. Много колесил по Зауралью, по райцентрам и деревням.
