100 великих филологов - Борис Вадимович Соколов
Дональд (Дон) Бартон Джонсон
(1933–2020)
В 1966 году Джонсон поступил на германский и славянский факультеты Калифорнийского университета в Санта-Барбаре
Американский славист, специалист по творчеству Владимира Набокова Дональд (Дон) Бартон Джонсон родился 15 июня 1933 года близ Ладоги, штат Индиана, в семье профессора иностранных языков в педагогическом колледже в Индиане. Иностранные языки он начал учить в средней школе, овладев русским, болгарским, венгерским и церковнославянским. Джонсон окончил Индианский университет, а затем работал в Агентстве национальной безопасности шифровальщиком на венгерском языке. Получив степень магистра экономики и церковнославянского языка в Университете Беркли, он вернулся в Вашингтон. В 1966 году Джонсон защитил докторскую диссертацию по русской лингвистике на тему «Анализ преобразований русских предложных конструкций» (Transform Analysis of Russian Prepositional Constructions) в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В диссертации исследовались параметры новой в то время области компьютерного машинного перевода. Затем Джонсон преподавал в университете Огайо и в 1966 году поступил на германский и славянский факультеты Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, где стал преподавать литературу и в первую очередь творчество Владимира Набокова. В 1991 году он стал professor emeritus. В 1993 году Джонсон объявил об издании под своей редакцией нового ежегодника Nabokov Studies, который – в отличие от более старого Nabokovian (первоначально Vladimir Nabokov Research Newsletter), издававшегося с 1978 года при его участии, – фокусировал свое внимание на полноформатных рецензируемых статьях, а также обзорах. В то же время он запустил электронный рассылочный сервер «NABOKV–L». Дональд Бартон Джонсон умер 25 августа 2020 года в Санта-Барбаре, Калифорния. Он передал обширные архивные и исследовательские материалы, связанные с Владимиром Набоковым и Сашей Соколовым, равно как и с другими его литературными интересами, а также свои личные бумаги, в библиотеку Дэвидсона Калифорнийского университета и в специальные исследовательские коллекции. Джонсон дважды избирался президентом международного Набоковского общества.
Джонсон занимался главным образом жизнью и творчеством Владимира Набокова, а также Саши Соколова. Его статьи высоко оценивались в профессиональном сообществе. Джонсон, как правило, разгадывал головоломки и паттерны – алфавитные, лингвистические, литературные, смеховые, естественно-научные – в рамках одного романа и показывал, как они обретают неожиданный смысл в сочетании с другими головоломками и паттернами. Это позволяет выявить более глубокий смысл набоковского творчества. Как пишет новозеландский литературовед и биограф Набокова Брайан Бойд, «эти открытия рано привели Джонсона к осознанию «потусторонней» стороны Набокова, раскрытой в книге «Миры в регрессии». Бойд писал Джонсону 25 октября 1984 года: «Ваши статьи великолепны и как раз то, что нужно для изучения Набокова. У вас хватит терпения, настойчивости и воображения, чтобы распутать паутину VN и посмотреть, как она сплетается. (Я также рад, со своей собственной точки зрения, что вы пропустили некоторые вещи, которые я видел, точно так же, как я пропустил некоторые из ваших подсказок: вы не украли весь мой успех.) Я должен сказать, что мы кажемся гораздо более близкими по подходу, чем любые другие набоковцы, которые слишком часто просто комментируют (более или менее точно), спекулируют (более или менее дико) или обобщают (более или менее разумно), не решая конкретных проблем, раскрывающих смысл». Джонсон считался ведущим американским набоковедом своего времени. Он отмечал: «Набоков тщательно обустраивал флору и фауну своей прозы, хотя редко обременял специальной информацией читателя. Несмотря на то, что бабочки и их цветущие «хозяева» – растения – были первой любовью Набокова, птицы также занимают значимое место в его прозе. Как и бабочки, птицы летают; как и цветы, они замечательны по форме и цвету; но, в отличие от бабочек, они поют. В окружении околонаучных и фольклорных представлений они также стали более чем общим местом в литературе и искусстве». По мнению Джонсона, «Мотивный комплекс crest, «крест», krest, «крестик», «клитор» и clitoris в «Аде» изумительно богат. Занимательный и содержательный в одном – птичьем – измерении, он вскоре повторяется и расширяется еще одним измерением, которое внешне никак не связано с первым. Серия «птичьих» мотивов, на первый взгляд, явно сливается с сексуальными мотивами. Существующий в нескольких измерениях тематический узор хохолков, особенно в сопровождении вспомогательных элементов – «пениса» и «губ», – представляет, возможно, самый искусный и тщательно выстроенный мотивный лабиринт в романах Набокова, хотя в большей степени декоративный и менее целостный, чем мотив ключей в «Даре». По словам Бойда, «Дон обладал редким сочетанием щедрости к новым идеям и скептицизма по отношению к ним. У него была настороженность – его собственная, а не рефлексивно набоковская – по отношению к великим смыслам и, наоборот, страсть к частностям. Там, где Александр Долинин сосредоточен на литературных аллюзиях, Дон гонится за любыми деталями: лексическими, литературными, визуальными, музыкальными, кинематографическими, естественными. Там, где Дитер Циммер выявлял детали ради них самих, с методичной и кропотливой всесторонностью, Дон перелезал через любой барьер в погоне за своей добычей, но затем, если мог, записывал детали, на которые натыкался, в осмысленный шаблон. Там, где я обычно занимаюсь проектами длиной с книгу или полку, Дон просто следовал своему чутью. Для ученого он был почти чересчур любознателен, слишком свободен от честолюбия». Джонсон полагал: «Зеркальное отражение», «раздвоение», «инверсия», «саморефлексия», «узор», «совпадение», «закручивание спиралью» – все эти определения часто используются при характеризации романов Набокова. Все они уместны. Менее очевидно то, что за ними стоит цельная эстетическая космология, которая оказывала влияние на творчество Набокова в течение почти полувека. На такую мысль наводит замечание
