Демидовы - Николай Демидов
«Демидов – мужик упрям, видя, что ему другие стали в карты смотреть… жаловался… – докладывал Петру де Геннин. – До сего времени никто не смел ему, бояся его, слова выговорить, и он здесь поворачивал, как хотел. Ему не очень мило, что Вашего Величества заводы станут здесь цвесть, для того, что он мог больше своего железа продавать и цену наложить, как хотел, и работники б вольные к нему на заводы шли, а не на ваши. А понеже Татищев по приезде своем начал придавливать или стараться, чтоб вновь строить Вашего Величества заводы, и хотел по горной привилегии поступать о рубке лесов и обмежевывать рудные места порядочно; и то ему також было досадно, и не хотел того видеть, кто б ему о том указывал… Преждь сего до Татищева… Демидов делал, что он желал, и, чаю, ему любо было, что на заводах Вашего Величества мало работы и опустели. Наипаче Татищев показался ему горд, то старик не залюбил с таким соседом жить и искал, как бы его от своего рубежа выжить, понеже и деньгами он не мог Татищева укупить, чтоб Вашего Величества заводам не быть. Ему же досадно было, что Татищев стал с него спрашивать от железа десятую долю [общепринятый налог в казну с производства]».
«К тому делу лучше не сыскать, как капитана Татищева, – продолжал де Геннин, – и, надеясь, что Ваше Величество изволите мне в том поверить, что оного Татищева представляю без пристрастия, не из любви, или какой интриги, или б чьей ради просьбы; я и сам его рожи калмыцкой не люблю, но, видя его в деле весьма права и к строению заводов смысленна, рассудительна и прилежна… Пожалуй, не имей на него, Татищева, гневу и выведи его из печали и прикажи ему здесь быть обер-директором или обер-советником».
Принято считать, что выводы де Геннина заставили Петра отказаться от пожалования Никите Демидову потомственного дворянства, которого тот, своими стараниями, безусловно заслужил. Диплом на представление дворянства был подготовлен, но Петр его так и не подписал до самой своей смерти, наступившей в феврале 1725 года. По решению недолго просуществовавшего петровского Вышнего суда[17] в ноябре 1723 года Татищев был признан невиновным, а с Демидова взыскали тридцать тысяч рублей, причем не за клевету в адрес Татищева, а за нарушение протокола, установленного вышедшим в 1714 году царским указом «О подаче просьб о всяких делах в городах Комендантам, по неудовольствию на Комендантов Губернаторам, а на сих последних Правительствующему Сенату и о недерзании подавать просьбы Ц. В. [Царскому Величеству] в противность сего порядка». Петр устал от обилия обращений на свое имя и решил учредить порядок, согласно которому устанавливалась следующая последовательность обращений к властям: местные власти (городские коменданты) – губернатор – Сенат – царь. Никита Демидович же обратился к Петру по старой памяти напрямую, «дерзнул его величество в неправом своем деле словесным прошением утруждать», за что и получил щелчок по носу – знай, мол, свое место. Можно предположить, что для нашего героя сам штраф, несмотря на свою величину, не был настолько болезненным, как причина его наложения. Славные времена, когда можно было запросто являться к царю в кожане, прошли, нужно было привыкать к новым порядкам.
Демидов был далеко не единственным петровским любимчиком, разочаровавшим своего покровителя. Таковы уж люди – сначала притворяются, будто готовы пожертвовать всем ради государственного блага, а со временем обнаруживается, что личное благо для них дороже государственного. Скажем прямо – Демидовым многое можно было простить хотя бы потому, что их продукция была чуть ли не вдесятеро дешевле импортной – один рубль восемьдесят копеек против пятнадцати рублей – и при этом нисколько не уступала ей по качеству. А еще Демидовы были надежными партнерами, действовавшими по принципу «хоть наизнанку вывернись, а требуемое исполни».
Для того чтобы получить правильное представление об условиях, в которых приходилось работать Никите Демидовичу, на одну чашу весов нужно положить выгоды, приносимые сотрудничеством с казной, а на другую – «подводные камни», минусы этого сотрудничества. Казна устанавливала объемы поставок, и их невыполнение грозило большими осложнениями. Правда, надо отдать нашему герою должное – он умел находить веские оправдания. Также казна могла устанавливать и цены, по которым закупалась продукция. Не согласовывать, а именно устанавливать – столько и ни копейкой больше. Обычного партнера в таком случае можно, что называется, послать куда подальше, но с государством подобные штуки не проходят, да и некому больше продавать железо, кроме как казне. Опять же – поставки с тебя требуют в срок («хоть наизнанку вывернись»), а расчеты сплошь и рядом производятся с задержками, постоянно приходится «выкручиваться» в ожидании просроченных платежей. Наглядным примером может служить передача казне Тульского завода: и заплатили Никите Демидовичу меньше половины того, на что он надеялся, и денег пришлось ждать годами. Личность Петра Первого тоже нельзя было сбрасывать со счетов – вспыльчив был государь-батюшка, а в гневе скор на расправу. Жизнь петровских любимчиков можно сравнить с жизнью земледельцев у подножия вулкана – почвы здесь плодородные, удобренные пеплом, но и извержения случаются.
В 1720 году Никита Демидов купил у графа Николая Федоровича Головина село Фокино в Нижегородском уезде на берегу Волги, где позднее был поставлен железный завод. За 3388 четей (более полутора тысяч гектаров) земли и 2668 душ крепостных было уплачено 33 045 рублей – весьма большая сумма, характеризующая благосостояние Демидовых. Не удивляйтесь площади купленного владения и количеству душ – Фокино продавалось с прилегающими деревнями. Приобретение Фокина стало важной вехой в истории Демидовской фамилии, деятельность которой прежде ограничивалась только Тулой и Уралом.
Впрочем, 1720 год был примечателен для Демидовых и другим – они лишились своего привилегированного положения в горнорудной промышленности. Вступила в действие Берг-привилегия, указ, изданный Петром Первым в декабре 1719 года с целью стимулирования горного дела. «Соизволяется всем, и каждому дается воля, какого бы чина и достоинства ни был, во всех местах как на собственных, так и на чужих землях искать, плавить, варить и чистить всякие металлы, – говорилось в первой статье ”Привилегии“, – сиречь: золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, також и минералов, яко селитра, сера, купорос, квасцы и всяких красок потребные земли и камения, к чему каждой толико промышленников принять может, колико тот завод и к тому надобное иждивение востребует». Владельцы земель, на которых обнаруживались залежи полезных ископаемых, ставились перед выбором – или организуй добычу сам, или не мешай другим этим заниматься. Очень важное установление содержалось в шестнадцатой статье: «Доколе оные рудные заводы довольных работников иметь, и… содержатись будут, имеют оные промышленники
