Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты - Олег Андершанович Лекманов

4

Максимально объективировал любовный сюжет Мандельштам еще в двух стихотворениях 1913 года.

В первом из них, которое называется «Кинематограф», рассказывается о «лубочном» романе персонажей мелодраматического шпионского фильма:

Кинематограф. Три скамейки.

Сантиментальная горячка.

Аристократка и богачка

В сетях соперницы-злодейки.

Не удержать любви полета:

Она ни в чем не виновата!

Самоотверженно как брата,

Любила лейтенанта флота.

А он скитается в пустыне,

Седого графа сын побочный —

Так начинается лубочный

Роман красавицы-графини.

И в исступленьи, как гитана,

Она заламывает руки.

Разлука. Бешеные звуки

Затравленного фортепьяно.

В груди доверчивой и слабой

Еще достаточно отваги

Похитить важные бумаги

Для неприятельского штаба.

И по каштановой аллее

Чудовищный мотор несется.

Стрекочет лента, сердце бьется

Тревожнее и веселее.

В дорожном платье, с саквояжем,

В автомобиле и в вагоне,

Она боится лишь погони,

Сухим измучена миражем.

Какая горькая нелепость:

Цель не оправдывает средства!

Ему – отцовское наследство,

А ей – пожизненная крепость!81

Можно было бы отметить, что здесь предсказаны некоторые будущие стихотворения поэта о неизбежной трагической развязке любых романтических отношений. Причем, кажется единственный раз в лирике Мандельштама, в проигрыше в итоге оказывается исключительно женщина, а не мужчина.

Можно было бы обратить внимание на зловещие в свете надвигавшейся в 1913 году глобальной войны милитаристские мотивы стихотворения. На обложке двадцать второго, майского, номера журнала «Новый Сатирикон» за 1914 год, где впервые появился «Кинематограф», была помещена карикатура, посвященная военным приготовлениям Германии.

Однако воспринять мандельштамовский «Кинематограф» всерьез мешает не только место его первой публикации, но и ироническая, если не сказать, ерническая интонация стихотворения. Эта ироническая интонация была во многом предопределена самой призмой, сквозь которую Мандельштам в «Кинематографе» приглашал читателя взглянуть на обстоятельства «лубочного романа» «графини» с «лейтенантом флота». Как известно, на кино тогда многие смотрели как на заведомо второсортное искусство, призванное развлекать невзыскательного зрителя. Весьма характерно, что во все том же двадцать втором номере «Нового Сатирикона» за 1914 год помимо стихотворения Мандельштама тема кино в юмористическом контексте возникает дважды: в заметке «Самобытное» на странице 10 и в заметке, опубликованной в разделе «Перья из хвоста» на странице 12.

В июньском, двадцать четвертом номере «Нового Сатирикона» за 1914 год появилось еще одно мандельштамовское стихотворение – «Теннис», которое тоже было написано в предыдущем, 1913 году:

Средь аляповатых дач,

Где шатается шарманка,

Сам собой летает мяч,

Как волшебная приманка.

Кто, смиривший грубый пыл,

Облеченный в снег альпийский,

С резвой девушкой вступил

В поединок олимпийский?

Слишком дряхлы струны лир —

Золотой ракеты струны

Укрепил и бросил в мир

Англичанин вечно юный!

Он творит игры обряд,

Так легко вооруженный,

Как аттический солдат,

В своего врага влюбленный!

Май. Грозо́вых туч клочки.

Неживая зелень чахнет.

Всё моторы и гудки —

И сирень бензином пахнет.

Ключевую воду пьет

Из ковша спортсмен веселый;

И опять война идет,

И мелькает локоть голый!82

Как и в «Кинематографе», любовный сюжет в «Теннисе» максимально объективирован, поскольку и в первом, и во втором стихотворениях в качестве сырья для текста использовались не биографические обстоятельства автора, а фабула фильма (в первом случае) и теннисный «поединок олимпийский» между юношей и девушкой (во втором случае).

Если в «Кинематографе» воплощен минорный, мелодраматический вариант любовного сюжета, в «Теннисе» – очень редкий для любовной лирики Мандельштама – мажорный, оптимистический.

Связано это было, по-видимому, с тем, что программа акмеизма требовала от поэтов радостного принятия окружающего мира.

Борьба между акмеизмом и символизмом, если это борьба, а не занятие покинутой крепости, есть, прежде всего, борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время, за нашу планету Землю. <…> После всех «неприятий» мир бесповоротно принят акмеизмом, во всей совокупности красот и безобразий, —

писал Сергей Городецкий в установочной статье «Некоторые течения в современной русской поэзии»83. По воспоминаниям Георгия Адамовича, и «Мандельштам говорил: „Когда я весел, я акмеист“»84.

Соответственно, акмеистическое стихотворение «Теннис» отразило то состояние духа Мандельштама, когда он был весел. Разумеется, теннис и английский колорит оказались выбраны поэтом для воспевания намеренно. Теннисный микст, представляющий собой противоборство двух соперников разного пола, давал возможность изобразить спортивную игру и как любовный поединок, и как военное сражение: «…аттический солдат, / В своего врага влюбленный». Легкая одежда игроков позволяла завершить стихотворение умеренно эротической и очень конкретной деталью (до этого в любовной лирике Мандельштама не встречавшейся): «И мелькает локоть голый». Наконец, Англия, которая в разных текстах этого времени очень часто описывалась как страна, где все жители маниакально увлечены спортом85, обеспечила стихотворению бодрую, жизнеутверждающую интонацию, обусловленную принадлежностью автора к акмеистической школе. Остается прибавить, что теннис был одной из любимых спортивных игр Ларисы Рейснер86.

Мандельштамовский опыт написания оптимистического спортивного и вместе с тем любовного стихотворения оказался столь успешным, что спровоцировал на рабское подражание малоизвестного стихотворца Влад. Королева, в 1916 году напечатавшего в профильной спортивной газете поэтический гимн Англии как стране спорта. Пятая строфа этого гимна выглядит так:

Веселый теннис на лугу,

Июльским полднем озаренный,

Товарищ нежному врагу —

Он ей – покорный и влюбленный87.

Тем интереснее, что в том же 1913 году, когда был создан оптимистический «Теннис», Мандельштам написал, а через год напечатал, и опять в «Новом Сатириконе», в июльском, тридцатом номере, еще одно спортивное стихотворение – «Футбол». В финале этого стихотворения обыгрывается страшная и трагическая для современного читателя подробность эротического эпизода из Ветхого Завета. Прекрасная еврейка Юдифь (Иудифь), воспользовавшись страстным желанием ассирийского полководца Олоферна «сойтись с нею» (Иуд. 12: 16), мечом отсекает опьяневшему и уснувшему полководцу голову: