Яцек Вильчур - На небо сразу не попасть

Отец с трудом ходит по квартире.

Сегодня опять выгружали из машины хлеб. Я стянул две буханки и тогда сообразил, что водитель машины — оберефрейтор — всё видел. Хотел вернуть ему хлеб, но водитель сказал, что одну буханку могу себе взять. Больше нельзя, потому что в столовой заметят недостачу. Чувствовал себя очень глупо, но хлеб взял, потому что это — сокровище, и нужно что-то домой принести.

Пока машина вставала под окном, брал из-под тента по одной буханке. Однако работники столовой, должно быть, что-то заметили, потому что теперь машина подъезжает с фронтальной стороны, и тут под надзором немки — сестры Красного Креста — водитель и помощник заносят хлеб в корзинах. Дома опять стало меньше хлеба, потому что должен следить за немцами с чемоданами. Жандармы запрещают нам подносить чемоданы и бьют за это.

Буханка хлеба является чем-то ценным и свидетельствует о том, что его владелец умеет ориентироваться в жизни. Только украинцы имеют хлеба вдоволь. Кроме продуктовых карточек, у них есть свои организации и комитеты, в которых они получают продовольствие. Есть также специальные продуктовые магазины для украинцев. Вообще, почти в каждой украинской семье кто-то выполняет где-то важную функцию и обеспечивает свой дом. Многие украинцы служат в Вермахте и в полиции — этим вообще лучше всех.

В польских семьях — обыкновенный голод, а у евреев он чрезвычайный. Уже сейчас есть случаи голодных смертей в еврейских домах. Евреям выделяют очень маленькие пайки, а кроме этого украинские продавцы в магазинах часто отказывают им в выдаче карточных порций. Да и, в общем, даже то, что у еврея есть дома, не является его собственностью, потому что у него всё это может отобрать каждый украинец, даже гражданский.

Люди активно ходят из города в село за продовольствием. Чаще всего ходит интеллигенция: разные преподаватели, чиновники, профессора. У крестьян уже достаточно денег, и они не хотят их брать, хотят менять на товар. Люди несут в деревню свою одежду, посуду, салфетки, бритвы и другие предметы. Бывает иногда, что у крестьянина можно выпросить что-то поесть. Наш сосед, до войны бывший ассистентом в университете, постоянно ходит в село и каждый раз приносит что-то домой.

Добрые времена настали для огородников из пригородов. Всё лето они охраняли свои огороды и спали в них ночами, а теперь продают за большие деньги лук, морковь, чеснок и другие овощи. Огородники бьют каждого, кто решится зайти на их поле, чтобы стянуть что-то из еды.

Очень много овощей и фруктов скупают у огородников немецкие подразделения, которые платят частично деньгами, а частично папиросами, мясными консервами, мылом. Многие огородники провернули на этом такие выгодные дела, что строят дома и другие хозяйственные постройки.

Через город всё так же провозят раненых. В последний раз, кроме немцев, везли также раненых финнов и голландцев. Финны не хотят давать нам хлеба за наши услуги носильщиков на перроне. А однажды голландцы обругали немку — сестру Красного Креста.

Довольно беспорядочным будет в этом году праздник Рождества. У людей нет денег. Хотя некоторые пробуют привезти из села немного еды на сочельниковый стол. Однако трудно пройти боковыми дорогами, потому что там мокро и грязно, а на шоссе немцы всё отбирают.

Люди говорят, что русские будут отступать только до определённого места, а потом немцам так дадут по костям, что те их не соберут.

Сегодня возле места расквартирования венгерских офицеров была такая драка, какой уж давно не видели во Львове. Украинский полицейский ударил польскую девушку, которая работает в офицерском казино у венгров. Девушка расплакалась, а венгры соскочили с веранды и стали бить полицейского. Кто-то выстрелил, и сбежалось ещё больше полицейских, а через несколько минут приехал целый комиссариат полиции. На помощь венграм пришли проходившие по улице гражданские.

Украинская полиция открыла огонь, а венгры тогда укрылись за домом и стали кидать оттуда гранаты. Убиты трое полицейских и ранены пятеро. Немецкая жандармерия, которую стянули с улицы Батория,[39] потребовала выдачи польской девушки, но венгры ответили, что это дело касается только украинцев и венгров, поэтому рассматривать его будет венгерская полевая жандармерия, а не немецкая. Задержанных полицейских забрали в комиссариат, а место посыпали песком.

Уходя, полицейские сказали, что застрелят каждого пьяного венгра, которого патруль схватит в городе.

Встреча поляка с украинскими полицейскими очень рискованна. Поляка могут избить, ограбить и покалечить. Для еврея такая встреча может закончиться ограблением, избиением и расстрелом. Украинские полицейские насилуют молодых евреек и убивают евреев на улицах средь бела дня. Немцы не мешают украинцам убивать.

В домах у людей стоят ёлки, но на них нет ни шоколадок, ни конфет. Люди повесили на ёлки картошку, обёрнутую в цветную бумагу, немного орехов и яблок. Несмотря на это, ёлки так сильно освещены, как никогда не было перед войной. Потому что в этом году частные заведения наделали огромное количество цветных свечек, и люди жгут их, как будто назло немцам. Зато на столах почти пусто, потому что большая часть сочельниковых блюд — из мака и картошки. Лишь у немногих на столе есть мясо.

Я срезал ёлочку в клепаровском лесу, а братья сделали украшения и цепочки из цветной бумаги и газет. Я ухитрился раздобыть две банки мясных консервов и несколько яиц, а мама принесла селёдку. На рождественский сочельник дал отцу целую пачку немецких папирос, а маме кусок немецкого шоколада. У людей, правда, нет мяса, зато облатки[40] можно купить дёшево и на каждом шагу.

Отец может уже говорить, но тихо и очень немного. Выдумываем для него разные съедобные штуки, но отец мало ест.

Моего пастора немцы забрали в армию, мама принесла облатки от католического священника из Богоматери Снежной.[41]

Немцы объявили, что каждый, кто будет продавать евреям еду, одежду или лекарства, будет наказан лишением свободы, высоким штрафом или будет выслан в концентрационный лагерь. Если же кого-то поймают на том, что он контрабандой поставляет еду в еврейский район, он будет расстрелян на месте. Сегодня, в связи с этим, еда подорожала ещё сильней, потому что каждый, кто носит контрабанду в гетто, поднимает цену за дополнительный риск.

Если у меня есть полено или кусок угля, то я оставляю их перед границей гетто, а евреи и так в город тайно выходят, а кроме того, не всюду ещё поставлен забор. На Клепарове немцы отгородили колючей проволокой кусок гетто и поместили таблички с черепами. Надписи на немецком, украинском и польском языках предупреждают об угрозе расстрела для тех, кто без специального пропуска войдёт в гетто.