Наталия Вулих - Овидий

Вот (уж, если на долю мне выпало быть соблазненной)

Этот язык мог склонить сердце и стыд подавить.

Да, признаюсь, красотой изнеженной блещет твой облик,

Можешь любую легко воле своей подчинить.

95 Пусть же другая, чиста и невинна, счастлива будет,

Чем, нарушив закон, я преступленье свершу.

Так на примере моем научишься ты воздержанью.

Как прекрасно уметь чувства уму подчинять!

Много юношей есть, стремящихся к цели такой же,

100 Но не дерзают. Красу видит не только Парис!

Видишь ты то, что другие, но дерзость твоя безгранична,

Чувства твои не сильней, но изворотливей ум.

Было б желаннее мне, когда бы приплыл ты в то время,

Как осаждала меня, юную, рать женихов.

105 Если б тогда я тебя увидала, то всем предпочла бы,

И одобрил тогда выбор мой даже сам муж.

После того, как испытаны мною все радости, поздно

Ты появился, другой мною владеет теперь.

О, я прошу, перестань волновать мое сердце речами,

110 Не огорчай меня, ты, ты, полюбивший меня!

Дай мне спокойно идти по мне отведенной дороге

И не требуй, чтоб я свой опозорила брак.

Но ведь Венера сама дала тебе обещанье

Там, в Идейских горах, вместе с другими двумя.

115 Царство сулила одна, военную славу другая,

Третья: «Ледина дочь будет супругой тебе!»

Я сомневаюсь, по правде, что сами богини Олимпа

В судьи своей красоты выбрать решили тебя.

Правда может и есть здесь, но вымысел в том, что Венера

120 Пообещала меня в дар за решенье твое.

Нет, не столь я прекрасна, не так в красоту свою верю,

Чтобы богиня меня даром высоким сочла.

Мне довольно того, что смертным кажусь я прекрасной.

Гнев всевышних навлечь может Венеры хвала.

125 Но не спорю ни с чем, меня радует все, что сказал ты.

Да и зачем отрицать то, что желанно душе!

Ты не сердись, я прошу, если верю с трудом в твои речи,

Вещи великие нам трудно тотчас же понять.

То, что я нравлюсь Венере, мне радостно, радость другая

130 В том, что кажусь я тебе высшей наградой трудов.

Ты меня предпочел дарам Юноны с Палладой,

Слух о моей красоте был драгоценен тебе.

Значит, я для тебя и доблесть, и царства замена,

Чтобы отвергнуть тебя, быть я железной должна.

135 Я не железна, поверь, но колеблюсь любить человека,

Не уверясь еще в том, что он истинно мой.

Смысла нет в том, чтоб взрывать песок неподатливый плугом,

Ведь враждебен сам край этот надеждам моим.

Опыта нет у меня в игре этой (богом клянуся!),

140 С мужем я не вела хитрой игры никогда.

Даже теперь, когда тайну свою письму доверяю,

Буквы противятся мне, против меня восстают.

Счастливы те, кто опытны в этом, а мне же дорога

К тайной этой любви кажется слишком крута.

145 Самый страх уж тяжел, пугает, что взгляды людские

Устремлены на меня, страх же меня выдает.

В этом права я, дошли до меня народные толки,

Мне рассказала о них Эфра — служанка моя.

Ты же пытайся скрывать, иль решил притязания бросить?

150 Ну, зачем же бросать? Ты же умеешь скрывать!

Игры свои продолжай, но тайно. Дана нам свобода.

Нет Менелая, уплыв, руки он нам развязал.

Он далеко сейчас, дела его призывали,

Был какой-то предлог важный, как он говорил.

155 Или мне так показалось, когда колебался, сказажла:

В путь пускайся скорей и возвращайся быстрей!»

В быстрый поверив возврат, целовал он меня, поручая:

«Дом храни, опекай гостя троянского в нем!»

Еле сдержала я смех, стараясь с ним справиться, только

160 Я и смогла произнесть: «Да, позабочусь о нем!»

Ветер парус надул, убыстрив плаванье к Криту.

Но в свободу не верь, не безгранична она!

Муж мой уехал, но он следит за мной и оттуда,

Как ты знаешь, длинны руки у властных царей.

165 Слава мне в тягость моя, ведь чем больше кого-нибудь хвалят

Ваши мужские уста, тем нам страшнее всегда.

Эта самая слава, сегодня столь лестная, скоро

Станет бесславьем, прожить лучше б мне было в тени!

Брось удивляться тому, что нас одних он оставил,

170 Зная нравы мои, он так уверен во мне.

Да, красота беспокоит, но, веря в мою добродетель,

Он, боясь одного, страх прогоняет другим.

Ты убеждаешь меня не терять драгоценное время

И обыграть простоту мужа, использовав миг.

175 Это прельщая, пугает, еще не созрело решенье,

Я колеблюсь, скользят мысли туда и сюда.

Муж мой уехал, и ты в одинокие ночи томишься.

Мною прельщен ты, меня прелесть волнует твоя.

О, как ночи долги, а мы уж едины в желаньях,

180 Сказано все, и живем вместе мы в доме одном.

О проклятие! все меня к измене склоняет,

Глупый препятствует страх, чья мне нелепость ясна.

Плохо меня убеждаешь, о если б ты силой принудил

И, победив простоту, опытной сделал меня.

185 Ведь полезно бывает порой обратиться и к силе.

Стать счастливой хочу, власти предавшись твоей.

Может быть, юную страсть побороть нам нужно в начале,

Гаснет малый огонь, каплей обрызган одной.

Непостоянна любовь чужеземцев и с ними блуждает.

190 Только поверят в ее прочность, она убежит.

Вот пример Гипсипилы, известен пример Ариадны,

Их надежды на брак не оправдали мужья.63

Сам ты изменник, любивший Энону64 долгие годы.

Бросил ее, говорят, быстро забыв свою страсть.

195 Все, что могла, расспросив, о жизни твоей я узнала,

Много забот приложив, чтобы всю правду постичь.

Ты бы хотел постоянство хранить в своих увлеченьях,

Но не можешь; уже ставят твои паруса.

И пока говоришь со мной о скором свиданье,

200 Ветер подует, неся в море твои корабли.

Ты забудешь о всех обещаниях страстных, признаньях.

Как паруса, унесет ветер и нашу любовь.

Или последую я за тобой, как ты этого хочешь,

С Лаомедоном сроднюсь, с внуком сошедшись его?

205 Нет, не так презираю молву летучую, чтобы

Дозволять ей хулить землю родную мою.

Как обо мне говорить будут в Спарте и в той же Ахайе,

В Азии, да и в самой Трое, любимой тобой.

Глянут как на меня Приам и царица Гекуба,

210 Все твои братья и их жены, встречая меня.

Сам ты как сможешь поверить, что буду я верной супругой,

Спарту вспомнив и то, как я вела себя там?

Сам сколько раз назовешь меня «изменницей», зная,

Что в измене моей ты больше всех виноват.

215 Станешь в одном ты лице и виновник и обвинитель.