Анатолий Рыбаков - Роман-воспоминание

Я улыбнулся, это от него не ускользнуло.

– Сколько вам было лет, Александр Николаевич, когда вы ушли в армию?

– Семнадцать с половиной.

– Не было бы войны, вы бы через год-два спали с девочками за милую душу.

– Особенно не настаиваю на этом. Главное – Киров.

– Вы знакомы с выводами комиссии Шатуновской?

– У нас этих материалов нет.

– Жаль, там доказано, что это сделал Сталин. Убийство Кирова помогло ему развязать террор в Ленинграде, а затем распространить его на весь Советский Союз. Разве не Сталин приказал убить Постышева, Коссиора, Рудзутака, Эйхе и других членов Политбюро? А где письменные доказательства? Разве не по приказу Сталина истреблены почти все делегаты Семнадцатого съезда партии и девяносто процентов избранного им ЦК? Где его письменные распоряжения? Их нет. Тираны не дают письменных указаний, убивая неугодных. Почему же именно о Кирове вы требуете предъявить письменное доказательство?

– Сам-то Киров был такой уж святой?

– Я не писал Кирова святым. Но не Киров убил Сталина, а Сталин убил Кирова.

– И все-таки к Сталину вы относитесь с предубеждением. Я кое-где даже карандашом подчеркнул.

– Это неверно, Александр Николаевич, думаю, что я создал объективный портрет Сталина. Некоторые ваши коллеги-международники считают даже, что я смягчил этот образ, написал крупного государственного деятеля.

– Я понимаю, конечно, у вас художественная проза, но ваш роман читается как реальная история, будто эти исторические лица действительно так говорили. Меня поразила одна фраза Сталина. Он приказывает расстрелять белых офицеров, ему возражают: незаконно, возникнут проблемы. Сталин отвечает: «Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблем». Где Сталин это сказал? В его сочинениях такого нет.

Я спросил одного специалиста по Сталину: «Может быть, в чьих-то воспоминаниях о Сталине это есть?» Он ответил: «Нигде нет, Рыбаков сам это придумал». Рискованно, надо сказать… Такие слова! «Смерть решает все проблемы. Нет человека – нет проблем». Это значит – убивай, и дело с концом! Это – людоедская философия. Вы действительно сами выдумали и приписали Сталину эту фразу?

– Возможно, от кого-то услышал, возможно, сам придумал. Ну и что? Разве Сталин поступал по-другому? Убеждал своих противников, оппонентов? Нет, он их истреблял… «Нет человека – нет проблем…» Таков был сталинский принцип. Я просто коротко его сформулировал. Это право художника.

– Вы не думайте, я сам против Сталина, я вырос в деревне, с двенадцати лет работал, мой отец был председателем колхоза, участвовал в гражданской войне, преданный коммунист, его три раза пытались арестовать, он скрывался, мой отец ненавидел Сталина, у нас в доме висел только портрет Ленина. И все же нельзя отрицать, что Сталин создал промышленность, создал сильное промышленное государство.

– А какой ценой? Где наше сельское хозяйство?

– Да, беда с сельским хозяйством. Но я вам скажу: колхозы себя оправдали, я помню, как мы хорошо жили.

– Тогда, до войны, еще действовала вековая привычка крестьянина к своему труду. А во что колхозы превратились сейчас? Война выбила в деревне все мужское население, а те, кто подросли после войны, повалили в город. Война…

– Не говорите о войне, – перебил он меня, – я не могу смотреть фильмы о войне – такая ложь. Я служил в морской пехоте. Приказали взять такой-то пункт, там один пулемет, достаточно десяти человек: подобраться, снять пулеметчика, и дело с концом. Нет, посылаем три роты, пулемет косит их начисто, берем пункт, потом докладываем: ценою потери трехсот человек – взяли! Начальство получает ордена. Трупами брали в ту войну.

– Сталин обесценил человеческую жизнь еще до войны. Каких жертв стоили все его бесчеловечные акции: раскулачивание, коллективизация, индустриализация, тридцатые годы, террор, лагеря, депортация… Подсчитать – на много, много миллионов потянет. Сталин обескровил наше общество. Вы говорите: создал промышленность. Но ведь она ничего не дает людям, все нацелено на оборону, в магазинах пустые полки, думаете, народ будет долго терпеть?

– Экономика сейчас главное, – согласился он, – мы это понимаем, ломаем голову. Сегодня с Михаилом Сергеевичем полдня просидели. Поэтому я вас попросил прийти позже. Мы не знаем, ну что делать? Даем директорам все права. И что вы думаете? Они не хотят пользоваться этими правами, они желают жить, как жили.

– Нет, Александр Николаевич, они не могут иначе жить в настоящих условиях. В стране все монополизировано. Уж скоро полтора года перестройки, а страна продолжает жить в сталинском режиме, в сталинском оцепенении. Нужны быстрые, решительные, революционные меры.

– Революционные меры принимаются только во время революции, а после революции, к сожалению, наступает бардак. Это показал опыт и Французской революции, и нашей.

– Простите, Александр Николаевич, какого вы года рождения?

– Двадцать третьего.

– В двадцать третьем мне было двенадцать лет, мы, знаете ли, тогда быстро развивались, я отлично помню то время. В двадцать первом сидели на осьмушке хлеба, без отопления, без лифта, заводы и фабрики стояли, деньги считались на миллионы и ничего не стоили. А в двадцать третьем уже все было: твердая валюта – червонец, магазины полны товаров и, заметьте, частные магазины, даже частные издательства появились, газеты. За один год Ленин все перевернул, не побоялся.

– Ну, тогда нэп был.

– В тех условиях нэп был тоже революцией, только бескровной. Кровь льется, когда надо власть отнять. А тогда власть была в руках у Ленина. И никакой крови не понадобилось. Сталин в интересах своей личной диктатуры ликвидировал нэп, создал эту окостеневшую систему, неспособную к техническому прогрессу, к развитию. Надо возвращаться к нэпу, Александр Николаевич: банки, тяжелая промышленность, транспорт – у государства, все остальное, включая торговлю, у частника. Надо вводить нэп, пока рычаги у вас, а будете колебаться, рычаги вырвут, тогда поздно будет, они, как стадо бизонов, вас затопчут.

Он смотрел на меня из-под лохматых бровей.

– Ваши противники показывают на Горбачева, на вас и говорят: «Смотрите, эти ничего не могут сделать, а Сталин все мог». Сталина надо разоблачить до конца, развеять его культ, показать, что сталинский путь ведет к гибели государства. Потому я и считаю печатание моего романа неизбежным. За кем пойдет интеллигенция? Творческая, научная, техническая и так далее? Она не приемлет Сталина, и если вы интеллигенцию не возглавите, если она разочаруется в вас, она уйдет под другие знамена. Вам передали отзывы о моем романе, это не просто рецензии, это умонастроение общества.