Лидия Герман - Немка

У меня не было паспорта, у меня была от руки написанная на линованном листке бумаги справка, подтверждающая мою личность и разрешение на выезд. Конечно, от НКВД. Мою вчетверо сложенную справку и деньги подала я кассирше, когда подошла моя очередь. Она развернула бумажку и ошеломлённо посмотрела на меня, прочла её, подвинула её одному из мужчин. Тот бросил только коротко взгляд на неё, показал на мои деньги — чтобы я их взяла назад, и резким движением руки указал мне отойти в сторону. Я отступила назад, поставила чемодан и отвернулась. Взгляды всех были устремлены на меня. «Быть спокойной и подождать… И не вешать головы, — внушала я себе. — Я этого хотела, теперь посмотрим, что еще будет». Широко раскрытыми глазами (чтобы не могли выступить слёзы) я смотрела куда-то вдаль и только глотала. Шёпот по очереди, и только одно слово можно понять: немка. Один из мужчин куда-то исчез, само собой разумеется, с моим «документом». Толпа народа уменьшилась с быстротой молнии, пароход был переполнен. Последние два пассажира спешили по узкому переходу на контроль, затем несколько шагов через мостик.

Я отвернулась, чтобы не видеть, как отходит пароход. Прошло 5–10 минут — пароход не двигался. Двое молодых людей из команды парохода стояли возле мостиков и ждали… С парохода раздались громкие выкрики. Мужчина, сидевший еще рядом с кассиршей, встал и подошел к пароходу. Я набралась смелости, подошла к кассирше и спросила, кого ждет пароход. «Тебя», — ответила она. «Меня?» — «Ты можешь еще в туалет сходить, если хочешь. Чемодан можешь здесь оста-вить». Так приветливо, мне показалось, что она даже улыбнулась. По возвращении я встретила женщину, которую выпустили с парохода, и она шла в туалет. «Из-за тебя мы все ждем уже скоро час». Молча я прошла, взяла свой чемодан и опять стала в стороне. С парохода выпускали всё больше людей — в туалет. У меня не было часов, и я не знала, как долго всё это продолжалось. С моей справкой всё должно быть в порядке. Наверное, дело было в сопровождающей личности. От Кучука до Камня на Оби ею была определенно Тоня. Может, она не сообщила обо мне местному НКВД? Потом пришел тот мужчина еще с двумя другими мужчинами, и все трое вошли в управление речного порта. С парохода опять крики… а время тянулось бесконечно!!!

Что происходило у меня внутри, невозможно описать… Потом пришел мужчина с моим «волчьим паспортом» — так в народе называли подобный документ — и кивнул мне. Кассирша держала билет для меня наготове. Совсем тихо я сказала «спасибо», — это был момент, когда я чуть не расплакалась. Теперь я шла одна с моим арестантским чемоданом на пароход. Люди на палубе смотрели на меня и как-то успокаивались. А меня охватило чувство вины, мне хотелось извиниться перед ними… но за что? За то, что я немка? Когда я ступила на мосток, я смотрела на людей открыто, без страха. Некоторые отвернулись. Постепенно на палубе наступила полная тишина. Члены экипажа меня торопили, но я не нашла места для чемодана. Люди плотно сидели друг возле друга на своем багаже. Я сама протиснулась, а чемодан наполовину остался снаружи, так что сходни невозможно было затянуть. Какой-то парнишка (он мне показался восьмиклассником) встал и поставил мой чемодан возле выхода, там, где он сидел. Две женщины подвинулись немного в сторону, так что появилось немного места. Я хотела сесть на свой чемодан, на сторону с замком, но пароход вышел на мощные волны реки и начал качаться, так что на ребро поставленный чемодан оказался ненадёжным сидением. Парень постелил кусок какой-то толстой ткани на освободившееся место и предложил мне сесть. Я села спиной к чемодану, парень рядом со мной. Мне показалось наглым в его возрасте обращаться ко мне на ты, и я спросила его тоном учителя, в каком классе он учится. Он ответил: «Если ты учишься в восьмом, то я — в девятом». По его поведению можно было понять, что он намерен завязать со мной знакомство, хотя и шутки ради. В разговоре с ним время прошло незаметно. Когда по прибытию в Барнаул я хотела его поблагодарить, он бесследно исчез. Был ли он моим надзирателем? Трамваем я добралась до квартиры на улице Интернациональная, где я жила два года назад. К моему огромному удивлению, меня там ждал вместе с моей хозяйкой Марией Сергеевной Владимир Пащенко. Он еще вчера приехал, хотя выехал из Родино на день позже меня. Володя уже был в институте и принес мне план сдачи экзаменов и консультаций. Мы договорились встретиться завтра в институте, так как сегодня после долгой езды я просто устала.

Экзамены прошли быстро, после каждого экзамена вывешивались списки с оценками. Я получила одну 5, остальные 4. Во время первого устного экзамена у меня в передней комнате завязался разговор с двумя девочками, они только месяц назад закончили школу. Они приехали из отдалённого села, и у них был невероятный страх перед экзаменами. Как учительница уже с опытом, я их понимала и искренне сочувствовала. Впоследствии они мне с радостью сообщили, что сдали все экзамены. По всем предметам они получили тройки.

С большим нетерпением я ждала списка зачисленных студентов. Я приходила дважды, прежде чем появился вывешенный список. Теперь я стояла перед списком и внимательно его просматривала, один раз, два-три раза… Моей фамилии в списке не было. Я внутренне сдерживалась и еще раз прошлась по списку… Володя Пащенко был зачислен, мы знали, что все абитуриенты мужского пола принимаются вне всякого конкурса.

Две симпатичные мне девушки были зачислены. Только я нет. Я стояла и смотрела на список, уже не вполне понимая, в чем дело, и пришла в себя, когда меня со всех сторон затолкали. Я отступила и встала у стены. Потом пришел Володя, безмолвно он смотрел на меня и, все понимая, спросил только: «Нет?». Я только качала головой. Перед списком на доске собралась шумная толпа, все радовались, обнимали друг друга. Те две девочки прыгали от радости как дети.

«Подойди к списку, Володя, и радуйся со всеми». — «Ты видела мою фамилию?» — «Да, я рада за тебя. Посмотри сам список». — «Пойдем, — сказал он решительно, — я не хочу слышать этот визг. Пойдем к декану и спросим, по какой причине они тебя не приняли». — «Нет, Володя, не с тобой вместе, я одна пойду…» — «Хорошо, я на улице тебя буду ждать».

Декана не было, и секретарша не знала, когда он будет. Володя хотел меня проводить до дома, но я отказалась, пообещала ему, что завтра пойду к декану, попрощалась с ним, попросила его не ломать голову из-за меня, и пошла к трамваю. На моей остановке я не вышла, а проехала еще две остановки до конечной. Это была театральная площадь, и там же находился государственный краевой театр драмы. Главный вход был, естественно, закрыт — время еще было предобеденное. Медленно, спокойно я обошла вокруг здания, пока не дошла до узкой двери, где сидел мужчина-швейцар. Я не знала, с кем мне следовало говорить, поэтому просто обратилась к швейцару: «Я хочу стать актрисой, с кем я могу поговорить об этом?» Пытливо посмотрев на меня, он сказал: «Ни с кем. Бывший уволился. Подожди-ка. Я тебе всё-таки посоветую пойти к бывшему. Очень хороший человек, и его жена тоже. Они живут напротив. Он хотя бы посоветует тебе». Это был бывший главный режиссёр театра по фамилии Смирнов. Дверь открыла мне очень приятная дама в возрасте. Элегантно одета и слегка подкрашена, мне показалось, будто она подготовилась к выступлению на сцене. Очень приветливо она повела меня к своему супругу, и он так же дружественно встретил меня. При нашем с ним разговоре она непрерывно улыбалась и пытливо смотрела на меня. Он написал записку будущему главному режиссёру и подал мне её в подписанном конверте. Посоветовал передать записку завтра или послезавтра. Потом они оба объяснили мне еще, что они сейчас готовятся к переезду — его перевели в другой город. Мы попрощались. Они пожелали всего хорошего. На прощание она сказала: «Я желаю вам большого успеха на сцене». Я была тронута.