Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Семья и материнство были для Винни совершенно новым аспектом в ее жизни. Она была молодой женщиной двадцати пяти лет, которой еще только предстояло сформировать свой собственный характер. Что же касается меня, то мой характер уже вполне сформировался, переделать меня было практически невозможно. Я знал, что другие часто видели в Винни лишь жену Манделы. Несомненно, ей было достаточно трудно создать свою собственную личность на фоне меня, однако я постарался сделать все возможное, чтобы позволить ей расцвести самостоятельно, и вскоре она смогла сделать это без какой-либо помощи с моей стороны.
30
6 апреля 1959 года, в годовщину высадки Яна ван Рибека на мысе Кейп, в Южной Африке родилась новая структура, которая стремилась соперничать с Африканским национальным конгрессом за роль основной африканской политической организации страны и свергнуть господство белых, установленное в Южной Африке три столетия назад. Речь идет о Панафриканском конгрессе, сформированном несколькими сотнями африканистов со всей страны в Муниципальном зале Орландо. Он начал свою деятельность как африканская организация, принципиально отвергающая мультирасовый подход руководства АНК. Африканисты категорически отвергали возможность сотрудничества с другими расовыми группами южноафриканского населения. Как и многие из тех, кто в свое время (около пятидесяти лет назад) сформировал Молодежную лигу АНК, основатели Панафриканского конгресса считали, что АНК проводит недостаточно воинственный политический курс, что он оторван от масс и в нем доминируют представители неафриканского населения.
Председателем новой организации был избран Роберт Собукве, ее национальным секретарем стал Потлако Лебалло. Они оба являлись бывшими членами Молодежной лиги АНК. Панафриканский конгресс представил делегатам форума манифест и устав организации, с вступительной речью выступил Роберт Собукве, в которой он призвал к «созданию правительства африканцев африканцами и для африканцев». Панафриканский конгресс объявил о намерении свергнуть господство белых и сформировать правительство африканское по происхождению, социалистическое по содержанию и демократическое по форме. Африканисты отреклись от коммунизма во всех его формах и охарактеризовали белых и индийцев как «иностранные меньшинства» или «чужеземцев», которым не было места в Южной Африке. По их утверждению, Южная Африка была предназначена только для африканцев и ни для кого другого.
Возникновение Панафриканского конгресса не явилось для нас неожиданностью. Африканисты в АНК уже более трех лет энергично и громогласно выражали свое недовольство политикой, проводимой руководством организации. В 1957 году на Национальной конференции АНК они призвали вынести вотум недоверия исполкому филиала АНК в провинции Трансвааль, однако потерпели поражение. Африканисты выступили против бойкота всеобщих выборов в стране в 1958 году, и их лидер Потлако Лебалло был исключен из состава АНК. На конференции АНК в ноябре 1958 года группа африканистов заявила о своей оппозиции Хартии свободы, утверждая, что этот документ нарушает принципы африканского национализма.
Основатели Панафриканского конгресса утверждали, что руководствовались теми же принципами, которые были использованы при формировании Африканского национального конгресса в 1912 году, но их взгляды основывались главным образом на эмоциональном африканском национализме, основные положения которого были провозглашены Антоном Лембеде и А. П. Мда при создании Молодежной лиги АНК в 1944 году. Панафриканский конгресс, по существу, лишь повторил выдвинутые в то время лозунги: «Африка для африканцев» и «Соединенные Штаты Африки». Однако непосредственной причиной разрыва африканистов с АНК было их неприятие Хартии свободы и присутствие белых и индийцев в руководстве Альянса Конгресса. Они выступали против межрасового сотрудничества прежде всего потому, что опасались доминирования в АНК белых коммунистов и индийцев.
Мне были хорошо известны все основатели новой организации. Роберт Собукве являлся моим старым другом. Он был джентльменом до мозга костей и настоящим ученым (коллеги называли его «Проф»). Его последовательная готовность отстаивать свои принципы и идти на жертвы ради них заслужила у меня искреннее и непреходящее уважение. Потлако Лебалло, Питер Рабороко, Зефания Мотопенг – все они являлись моими друзьями и коллегами. Я был удивлен и даже несколько встревожен, узнав, что мой политический наставник Гаур Радебе также присоединился к Панафриканскому конгрессу. Мне показалось весьма любопытным, что бывший член Центрального комитета Коммунистической партии Южной Африки решил присоединиться к организации, которая в то время открыто отвергала марксизм.
Многие из тех, кто связал свою судьбу с Панафриканским конгрессом, пошли на этот шаг, руководствуясь какими-то личными обидами или разочарованиями, и заботились, в первую очередь, не о борьбе за свободу, а о своих собственных чувствах ревности или мести. Я всегда считал, что борец за свободу должен уметь подавлять личные чувства, которые заставляют его чувствовать себя отдельной личностью, а не частью массового движения. Он должен помнить, что сражается ради освобождения миллионов, а не ради собственной славы. Я не призываю превратиться в робота и полностью отрешиться от всех личных чувств и эмоций. Но точно так же, как борец за свободу подчиняет интересы своей собственной семьи интересам всего народа, он должен подчинить свои собственные личные чувства потребностям всего освободительного движения.
Я нашел взгляды и поведение основателей Панафриканского конгресса достаточно незрелыми. Один философ как-то заметил: «Кто в молодости не был либералом – у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума». Я не отношу себя к числу консерваторов, однако каждый из нас, взрослея, начинает считать некоторые взгляды своей юности незрелыми. В свое время я сочувствовал взглядам африканистов и разделял многие из них, однако теперь я понял, что борьба за свободу требует компромиссов и что зачастую следует признавать те принципы, которым вы сопротивлялись в молодости, отличаясь большей импульсивностью и эмоциональностью.
Панафриканский конгресс выдвинул весьма впечатляющую и амбициозную программу, которая обещала народным массам быстрые решения имевшихся непростых проблем. Самым впечатляющим – и наивным – обещанием африканистов являлось освобождение Южной Африки от гнета белых к концу 1963 года. Они призвали африканцев быть готовыми к этому историческому часу: «В 1960 году мы сделаем наш первый шаг, а в 1963 году – свой последний шаг к свободе и независимости». Хотя такое предсказание вселяло надежду и энтузиазм в людей, которые уже устали ждать, для политической организации всегда рискованно давать обещания, которые она не может выполнить.
С учетом резкой
