Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Сотни женщин собрались в центральном офисе оформления пропусков в центре Йоханнесбурга. Все они отличались по своему возрасту, некоторые из них несли на спине младенцев. Кто-то носил одеяла цветов своего племени, в то время как другие были одеты в элегантные костюмы. Они пели, танцевали и скандировали. Вскоре их окружили десятки вооруженных полицейских, после чего их всех арестовали, погрузили в полицейские фургоны и отвезли в тюрьму «Маршалл-сквер». Все это время женщины искренне веселились. Когда их увозили, некоторые кричали репортерам: «Скажите нашим мадам, что завтра нас не будет на работе!» Всего было арестовано более тысячи женщин.
Я знал это не потому, что был мужем одной из задержанных, а по той причине, что юридической компании «Мандела и Тамбо» предложили защищать интересы большинства тех женщин, которые были арестованы. Я сразу же направился в тюрьму «Маршалл-сквер», чтобы навестить заключенных и договориться об освобождении их под залог. Мне удалось увидеть и Винни, которая буквально просияла, увидев меня. Она казалась счастливой – если только можно быть счастливым в тюремной камере. Она словно хотела сделать мне большой подарок, который (а она наверняка знала это) доставит мне удовольствие. Я сказал ей, что горжусь ею, однако остаться и поговорить с ней подольше я никак не мог, так как у меня было довольно много работы по линии юридической компании.
К концу второго дня женской протестной акции число арестов возросло, и в заключении оказались почти две тысячи женщин. Многие из них в ожидании суда были отправлены в тюрьму «Форт». Это создало огромные проблемы не только для Оливера и меня, но также для полиции и тюремной администрации. Властям просто не хватало места в тюрьмах, чтобы разместить там всех арестованных женщин. Было слишком мало одеял, слишком мало циновок и туалетов, не хватало еды. Условия в тюрьме «Форт» были ужасными, там было тесно и грязно. В то время как многие в руководстве АНК, включая меня, стремились выручить женщин, Лилиан Нгойи, национальный президент Женской лиги АНК, и Хелен Джозеф, секретарь Федерации южноафриканских женщин, считали, что для эффективности протестной акции арестованным женщинам следовало отбыть любой срок, какой бы ни был назначен магистратом. Я возражал против этого, но мне недвусмысленно дали понять, что данный вопрос – дело самих женщин и что руководство АНК, а также обеспокоенные мужья не должны в это вмешиваться. Я ответил Лилиан, что ей следует обсудить этот вопрос с самими женщинами, прежде чем принимать такое решение, и сопроводил ее в тюремные камеры, где она могла переговорить с задержанными. Многие из женщин отчаянно нуждались в помощи, они не были должным образом подготовлены к тому, что их ожидало в тюрьме. В качестве компромисса я предложил Лилиан, чтобы женщины провели в тюрьме две недели, после чего мы должны были внести за них залог. Лилиан согласилась с моим предложением.
В течение следующих двух недель я провел много часов в суде, договариваясь об освобождении арестованных женщин под залог. Некоторые были разочарованы в своем собственном поступке и вымещали на мне свой гнев. «Мандела, я устала от всего этого, – сказала мне одна из арестованных. – Если только прямо сегодня все это не закончится, я никогда больше не буду с этим связываться». С помощью родственников и различных организаций по сбору средств мы смогли в течение двух недель выручить всех арестованных женщин.
Винни, как казалось, не была измучена своим тюремным заключением. Правда, я подозреваю, что если бы она и страдала, то все равно не призналась бы мне в этом. Находясь в тюрьме, Винни подружилась с двумя совсем молодыми надзирательницами из числа африканерок. Они были полны сочувствия и любопытства, и после того, как Винни выпустили под залог, мы пригласили их к себе в гости. Они согласились и отправились к нам в Орландо на поезде. Мы угостили их у себя обедом, а потом Винни провела с ними экскурсию по нашему району. Винни была с ними примерно одного возраста, и они хорошо ладили. Они вместе веселились так, словно были сестрами.
Обе девушки провели у нас приятный день и напоследок горячо благодарили Винни, заявив, что хотели бы еще раз побывать у нас. Как оказалось, этому не суждено было случиться, так как во время поездки в Орландо они по необходимости сели в вагон «Для всех, кроме белых» (в Орландо просто не было поездов с вагонами для белых по той причине, что никто из белых никогда не ездил в Орландо). В результате они привлекли большое внимание, стало широко известно, что две надзирательницы-африканерки из тюрьмы «Форт» навестили нас с Винни. Для нас это не было проблемой, но оказалось проблемой для них: тюремные власти их уволили. Больше мы их никогда не видели и ничего о них не слышали.
29
В течение шести месяцев (с момента завершения в январе предварительного судебного заседания) мы готовились к официальному судебному разбирательству, которое должно было начаться в августе 1958 года. Правительство учредило специальный Верховный суд в составе Ф. Л. Рампфа (председатель суда), Кеннеди и Людорфа. Этот состав не обещал нам ничего хорошего: все три судьи были белыми, все они были связаны с правящей партией. Хотя судья Рампф являлся достаточно неординарным человеком и, во всяком случае, более информированным, чем среднестатистический белый южноафриканец, ходили слухи, что он был членом организации «Брудербонд»[48], секретного общества африканеров, созданного с целью укрепления их власти. Судья Людорф был хорошо известным членом Национальной партии, впрочем, как и судья Кеннеди. Кеннеди имел репутацию «судьи-вешателя»: он отправил группу из двадцати трех африканцев на виселицу за убийство двух белых полицейских.
Незадолго до возобновления нашего судебного процесса власти сыграли с нами еще одну неприятную шутку: они объявили, что место его проведения переносится из Йоханнесбурга в Преторию, в тридцати шести милях отсюда. Суд должен был проходить в богато украшенном здании бывшей синагоги, преобразованном в зал суда. Все обвиняемые, а также наша группа адвокатов проживали в Йоханнесбурге, поэтому мы были вынуждены каждое утро выезжать в Преторию. Судебный процесс теперь отнимал у нас еще больше времени и денег – притом что нам хронически не хватало и того, и другого. Те из нас, кому удалось сохранить свою работу, смогли это сделать
