Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Мы приветствовали тот факт, что Панафриканский конгресс вовлекает в освободительную борьбу новых участников. Наряду с этим практические действия этой организации зачастую наносили ощутимый вред нашим акциям. Так, африканисты призывали своих сторонников выходить на работу, когда мы объявляли всеобщую забастовку, и делали заявления, противоречащие нашим призывам, что неизбежно вводило народные массы в заблуждение. Тем не менее я питал надежду на то, что между нашими двумя организациями возможно наладить сотрудничество. Мне казалось, что даже тот факт, что основателями Панафриканского конгресса являлись лица, вышедшие из состава АНК, не должен препятствовать нашему партнерству. Я рассчитывал на то, что, как только спадет первый накал политической полемики, общность целей нашей борьбы сведет нас вместе. Воодушевленный этой верой, я уделил особое внимание политическим заявлениям африканистов и их практической деятельности, стремясь выявить сходство, а не различия между нами.
На следующий день после инаугурационной конференции Панафриканского конгресса я обратился к Роберту Собукве с просьбой передать мне текст его обращения к участникам форума в качестве председателя организации, а также текст ее устава и другие политические материалы. Роберт Собукве, как мне показалось, остался доволен моим интересом к новой организации и обещал проследить, чтобы я получил запрошенный материал. Вскоре после этого я, встретив его, напомнил о своей просьбе, и он заверил, что материал мне уже отправлен. Встретившись через некоторое время с Потлако Лебалло, я решил еще раз напомнить о себе: «Ребята, вы каждый раз обещаете прислать мне свои материалы, но я их до сих пор так и не получил». На это тот ответил мне: «Нельсон, мы решили не давать их тебе, потому что прекрасно понимаем, что ты намерен использовать их для нападок на нас». Я заверил его, что у меня нет таких планов, и он, смягчившись, в конце концов передал мне все, что я просил.
31
В 1959 году парламент Южной Африки принял Закон о содействии самоуправлению банту, в соответствии с которым было создано восемь отдельных этнических бантустанов. Это явилось основой того, что государство назвало groot, или системой апартеида. Примерно в то же время правительство ввело в действие нормативный акт с весьма обманчивым названием «Закон о расширении университетского образования». Этот закон стал очередным шагом по закреплению системы расовой сегрегации, так как запрещал студентам из числа небелого населения посещать ранее «открытые» с расовой точки зрения университеты (прежде всего, Кейптаунский и Витватерсрандский университеты). Представляя Закон о содействии самоуправлению банту, министр по вопросам администрации и развития банту Мишель де Вет Нель заявил, что благосостояние каждого человека и каждой группы населения лучше всего может быть обеспечено в рамках его (или ее) собственного национального сообщества. Африканцы, по его словам, никогда не смогут интегрироваться в сообщество белого населения.
Аморальность политики этнических бантустанов, согласно которой 70 процентам населения выделялось только 13 процентов территории страны, была очевидной. В рамках этой политики, хотя две трети африканцев проживали в так называемых районах для белых, они могли иметь гражданство и пользоваться правами как граждане только на «традиционной территории своего племени». Эта схема не представляла нам ни свободы в «белых» районах, ни независимости в тех районах, которые вроде бы считались «нашими». Премьер-министр Хендрик Фервурд наряду с этим заявил, что создание бантустанов «породит столько доброй воли», что эти территориальные образования никогда не станут питательной средой для мятежей.
На самом деле ситуация стала развиваться совсем по-другому. Множество сельских районов было охвачено беспорядками. Протесты были отмечены и в некоторых городах. Наиболее сложная обстановка сложилась в городе Зееруст, где вождь Абрам Моилва (при умелой поддержке адвоката Джорджа Бизоса) организовал упорное сопротивление своего племени Закону о содействии самоуправлению банту. Однако средства массовой информации не освещали этих событий и правительство использовало неосведомленность широкой общественности для того, чтобы утаить жестокость своих действий по подавлению акций протеста. Десятки невинных были арестованы, подвергнуты судебному преследованию, заключены в тюрьму, изгнаны из родных мест, избиты, подвергнуты пыткам или просто убиты. Восстали также жители природного региона Сехухунеленд в провинции Трансвааль, и верховный вождь местного племени мороамото сехухуне, Годфри Сехухуне, был арестован вместе со своими ближайшими помощниками и советниками. Один из местных вождей, Колане Кголоко, которого посчитали сторонником правительственной политики, был убит. К 1960 году сопротивление в Сехухунеленде выросло до масштабов открытого неповиновения властям, и местные жители отказывались платить государству налоги.
Отделения АНК сыграли заметную роль в организации протестов в Зеерусте и Сехухунеленде. Несмотря на жестокие репрессии, в районе Зееруста возникло несколько новых отделений АНК, одно из которых насчитывало около двух тысяч членов. Сехухунеленд и Зееруст стали первыми районами Южной Африки, где правительство ввело полный запрет на деятельность АНК, и это свидетельствовало о влиянии нашей организации в этих отдаленных регионах.
Народные протесты вспыхнули и на востоке района Пондоленд, где жители нападали на сторонников правительственной политики и убивали их. Отчаянно сопротивлялись действиям властей также жители Тембуленда и Зулуленда. Эти районы сдались одними из последних. Людей здесь беспощадно избивали, арестовывали, депортировали, сажали в тюрьму. В Тембуленде сопротивление продолжалось до 1955 года, и Сабата являлся активным участником акций протеста.
Я испытывал особую душевную боль в связи с тем, что в Транскее люди были настроены против моего племянника и бывшего наставника К. Д. Матанзимы (Даливонги), который активно сотрудничал с правительством. Он остался глух ко всем моим призывам, с которыми я обращался к нему в последние годы. Поступали сообщения о том, что impis, традиционные племенные воины из ближайшего окружения К. Д. Матанзимы, сжигали те деревни, которые выступали против него. На него было совершено несколько покушений. Не менее болезненным для меня стал также тот факт, что отец Винни входил в состав племенного совета К. Д. Матанзимы и являлся его непоколебимым сторонником. Для Винни сложилась крайне трудная ситуация: ее отец и ее муж оказались по разные стороны баррикад. Она любила своего отца, но отвергала его политику.
В некоторых случаях мои соплеменники и родственники из Транскея посещали меня в Орландо, чтобы пожаловаться на сотрудничество отдельных вождей с правительством. Сабата
