Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Сильному впечатлению холодности и отчужденности постоянно противоречит не менее сильное впечатление напряженной сосредоточенности. Честно говоря, она не из тех, с кем чувствуешь себя легко, хотя с Томом Элиотом и Спендером она держалась запросто и по дружески, почти как девчонка. <…> Справа от меня был м-р Вулф, такой же худой, как она, но гораздо ниже ростом; лицо почти как у аскета, орлиные, хотя не обязательно еврейские черты, выражение более теплое, чем у нее, особенно глаза, которые говорили мне о множестве качеств, таких как терпение, усталость и изоляция [от людей]. На плече у него, нет, не мир забот, как у Атласа, а крошечная мартышка, которая живет на этом человеке, как на холме <…> С м-ром Вулфом у меня возник хороший контакт, уж не знаю, сознательно или нет, он с первых же слов позволяет почувствовать себя легко собеседнику. После вводных слов о мартышке и эмоциональном спаниеле Салли у наших ног разговор принял более серьезный оборот, и он начал задавать обдуманные вопросы об Америке, почти наивные, например “принимают ли американских индейцев в хорошем обществе”. Но главным образом разговор шел о темах и людях, известных остальным четверым. <…>
Чай был обыкновенный, но в большом количестве, медовые соты из деревенской усадьбы Вулфов. <…>
Внизу [в гостиной] миссис Вулф обратилась с несколькими вопросами прямо ко мне <…> Ощущение холодного, отчасти насмешливого отчуждения начало слабеть <…> Как раз тогда, когда атмосфера потеплела и разрядилась, ее разрушило вмешательство, которого, я уверена, никто из нас не хотел – пришла французская пара из Revue des Deux Mondes»[568].
Блумсберийцы с готовностью «смыкали ряды» против тех, кого считали чужаками. Элиот переживал из-за этого, возможно, острее, чем Эмили. Светские манеры не могли скрыть от него их реального отношения. Дж. Мак-Феррин отмечала, что тут обычная замкнутость Элиота дала трещину. Его отчаяние от того, что Эмили не в силах постоять за себя, было искренним. Его принципы, однако, усложняли дело. Англокатолицизм (подобно римскому) исключал развод и новый брак. «Моральный кодекс» Эмили со стороны выглядел еще более самоубийственным. Она склонялась перед требованиями авторитарной тети и психопатки-матери. Элиот пытался проводить различие между «правильным» и «неправильным» смирением, но Эмили сама осадила его: долг превыше всего.
В случае отъезда родственников Эмили трудно было оставаться в Англии. Работу она могла получить только в Америке. Увы, подобные практические соображения способны разрушить любую магию.
Когда в конце 1935 года Перкинсы уезжали в США, Эмили пришлось уехать вместе с ними. Работу в Скриппсе она потеряла. Отсутствие университетского диплома мешало при поиске новой. Все же благодаря хлопотам школьной подруги, Маргарет Ферранд, она получила начиная с осени 1936-го место преподавательницы в Смит-колледже в полусотне миль от Бостона.
Энергия, с которой Элиот занимался литературной и издательской деятельностью, не уменьшилась, скорее наоборот. Возможно, как способ ухода от проблем. К началу февраля 1936 года, завершив «Burnt Norton», он приступил к работе над пьесой «Семейный сбор». Цикл «Кошки» тоже был в работе.
В марте в «Фейбере» вышел его сборник «Эссе старые и новые» («Essays Ancient and Modern») тиражом 2500 экз. В апреле – «Собрание стихотворений 1909–1935» («Collected Poems 1909–1935»), включавшее «Бёрнт Нортон». Исключительным для поэзии тиражом 6000 экземпляров. Тогда же, в первой половине 1936 года, он посетил места, которые дали название еще двум «Квартетам» – Little Gidding и East Coker, деревню, откуда его предок отправился когда-то в Америку.
В феврале Джойс передал в Элиоту в «Фейбер» отрывки из будущих «Поминок по Финнегану».
С января по май Элиот готовил к изданию роман «Ночной лес» («Nightwood») Джуны Барнс (1892–1982), «последний шанс сделать что-либо выдающееся в области литературы воображения», – писал он Дж. Фейберу. Готовил он также фейберовские антологии современной поэзии и прозы, «Faber Book of Modern Verse» и «Faber Book of Modern Stories», сборник стихов С. Спендера «Пылающий кактус» («Burning Cactus»), отдельные издания пьес, например «Восхождения на F-6» («Ascent of F-6») У. Одена и К. Ишервуда, сборник Э. Паунда «Вежливые эссе» («Polite Essays»), сборник рассказов американского писателя Уильяма Сарояна «Вдох и выдох» («Inhale and Exhale»).
Литературно-издательская деятельность была неотделима от деловых встреч, переписки, поездок, лекций. В один из дней он обедал с молодым поэтом Диланом Томасом. В другой – встречался с русским литератором и критиком из эмигрантов Владимиром Вейдле (в 1933 году в парижских «Современных записках» вышла большая обзорная статья Вейдле, в которой высоко оценивалась поэзия Элиота). Сам ехал в Париж, чтобы выступить с чтением стихов в книжном магазине «Шекспир и компания», обсудить деловые вопросы с его хозяйкой Сильвией Бич, встретиться с Дж. Джойсом и А. Жидом.
Все эти годы он оставался бессменным редактором «Крайтириэна».
5
Отступление. «Крайтириэн» и Россия[569].
Материалы, относящиеся к России, часто появлялись в «The Criterion». В 1920-х ряд публикаций был связан с Достоевским, который стал чрезвычайно популярен в Великобритании после перевода «Братьев Карамазовых» на английский язык (К. Гарнетт, 1912). К 1920 году вышли переводы основных его произведений.
Помимо «Жития великого грешника», О. Ушакова перечисляет следующие публикации в «The Criterion»: «Ф. Достоевский: два неопубликованных письма» (№ 3, апрель 1923), «Л. Н. Толстой и А. Н. Страхов: выдержки из письма, относящиеся к Достоевскому» (№ 10, январь 1925 г.), «Достоевский о “Братьях Карамазовых”» (№ 3, июнь 1926 г.), рецензию на книгу «Достоевский глазами его жены», изданную С. С. Котелянским (№ 4, октябрь 1926 г.).
Последней статьей в журнале, посвященной Достоевскому, было эссе Д. Э. Трэверси «Достоевский» (июль 1937 г.). В нем обсуждалась книга Бердяева «Миросозерцание Достоевского».
Разумеется, публикации отражали «дух времени». В 1920-х говорилось о Дягилеве и русских балетах. В 1930-х – о триумфальном возвращении челюскинцев, которым пожимал руки Сталин, и создании советской мифологии (John Cournos, «Myth in the Making», январь 1934 г.).
В последнем номере журнала была напечатана рецензия на книгу о. Сергия Булгакова о софиологии, вышедшую в английском переводе.
Публиковались переводы рассказов И. Бунина (апрель 1926 г.), П. Романова (январь 1931 г.); эссе В. Пудовкина о театре и кино (октябрь 1933 г.); стихи на темы СССР, написанные в Англии («Second Hymn to Lenin» Х. Мак-Диармайда, июль 1932 г., «Chelyuskin» М. Робертса, январь 1936 г.); литературно-критические статьи, например, статья С. М. Бауры об Александре Блоке (апрель 1932 г.).
Регулярно печатались рецензии на книги русских и советских авторов. Например, на «Уединенное» Розанова (февраль 1928 г.), «Наполеон» Мережковского (апрель 1930 г.), «На весах Иова» Шестова (июнь
