Булач Гаджиев - Дочери Дагестана

А в Тлярате товарищи по профессии – Варвара Константиновна, Тамара Соколова, местные учителя. Поговорят о событиях, происшедших за месяц, пообедают, а затем в необычайно красивый сосновый лес. На рассвете снова в путь. Полдороги шагом, полдороги бегом.

Нечто незабываемое произошло на третий год работы. Из Буйнакска приехали учителя А. А. Потыранская, Ю. А. Шатан-Плюто и другие бойцы культсанштурма. Три месяца гости жили у Тарариной, после работы ходили по горам, посещали первозданные места, дальние леса, одетые в багряный убор. Как одно мгновение прошли 90 дней, как радужное видение, исчезли они с неба гочобской учительницы. Она вспоминала их как отзвук далекой, прекрасной легенды. На следующее утро Татьяна Николаевна приказала себе: прочь уныние! Тебя ждут дети, работа!

1936–1937 учебный год, оставив свое сердце в горах, Т. Н. Тарарина встретила в Буйнакской средней школе № 1. А ушла на пенсию через 33 года – в 1970 году. Сколько всего видела, сделала, пережила! Работала рядом с такими выдающимися педагогами, как С. М. Иванов, А. П. Скрабе, С. С. Швачко, И. Н. Сорока, М. И. Чебдар. Ее уроки признавались отличными. Выработался свой, тараринский, почерк. Как-то попросили ее об этом рассказать. Получилась солидная рукописная книга: «Работа с детьми в начальных классах». Опыт сорокалетней работы вложила она в эти записи.

Татьяну Николаевну увлекала и общественная работа. Четыре созыва была депутатом Буйнакского горсовета, членом комиссии по делам несовершеннолетних, вела методическую работы с молодыми учителями. А вышла на пенсию – появились новые заботы: надо посадить деревья, провести субботник, приглядеть за больными соседями, проследить, все ли дети пошли в школу. В средней школе № 4 им. Ю. Гагарина она шефствовала над одним из классов. Шла туда, как на работу. Потом перестала, думали, заболела. Кинулись, оказывается, умерла…

Награда

Что могло бы быть лучшей аттестацией для Магомеда Салихова как для фронтовика, чем орден, нашедший своего героя через 47 лет? И я, разумеется, не преминул отправиться к нему домой, хотя бы потому, что оставшихся в живых участников Великой Отечественной войны из Кадара можно пересчитать по пальцам.

Мой герой жил в Буйнакске по ул. Э. Капиева, 9. Дома не застал. Жена Саламат объяснила, что муж ушел в поликлинику. Фронтовые ранения, будто точнейший барометр, реагируют на непогоду.

Вот незадача, подумал я. Поликлиника расположена не близко от дома Салиховых. На дворе зима, намело снегу, и вряд ли Магомед Салихович с больными ногами быстро обернется.

Я хотел было попрощаться и уйти, но Саламат Асадуллаевна встала у двери и решительно объявила, что она не выпустит меня из дому, пока хозяин не вернется. Я без церемоний сдался, устроился за столом, накрытым простенькой клеенкой, решая, чем бы занять время, как пришла мысль поговорить с самой хозяйкой. Я задавал вопросы – она отвечала. И по тому, как разворачивалась беседа, говорил себе, что поступил верно.

– Мой первый муж, звали его Тажутдином, – начала рассказ Саламат, – был родом из Цудахара, работал шофером. Жили мы в Буйнакске по ул. Кузнечной – это за базаром, где, как вы знаете, до войны подковывали волов и лошадей. Когда Тажутдин уходил на фронт, у меня на руках остались полуторагодовалая Заза и Маржанат, которую я только что родила и не успела даже покинуть больницу.

Какие трудности свалились на меня и на детей, расскажу позже, а сейчас припоминаю, что в последнем письме – треугольнике от мужа из Керчи, на котором запеклась кровь, он просил, чтобы я девочек хотя бы раз накормила халта-курзе. Наверное, Тажутдин очень соскучился по домашней пище, не говоря уже о том, что мы оба любили это блюдо.

Оставив детей соседям, сходила в Казанище к родителям и из пшеничной муки сделала халта-курзе. Младшую я еще кормила грудью, а старшая, Заза, набросилась на пищу и, обжигаясь, принялась есть. Смотрела я на свою дочь, плакала и говорила: «Вот видишь, Тажутдин, я исполнила твою просьбу».

В один из дней, Саламат не помнит, какой, к ней заглянул безногий человек, назвавшийся Абакаром, и рассказал, что случилось в Керчи. Сперва на колонну автомашин налетели семь самолетов. Водители искали спасение под днищами грузовиков. Были раненые и убитые, но Абакара и Тажутдина не зацепило. Не успели опомниться, как прилетели пятнадцать новых самолетов. Абакар лишился ноги, а большинство водителей, в их числе и Тажутдин, погибли.

После этого известия Саламат три года мыкалась. За это время младшая дочь от недоедания и болезней умерла, а Заза все еще держалась. Все ценное пришлось распродать, на пособие в 15 рублей, получаемое за погибшего воина, можно было лишь по карточкам купить черный хлеб, да и то не вдоволь, а так, чтобы не протянуть ноги. Приходилось изобретать. Сходить, к примеру, с дочуркой на Беловецкую горку, собрать вязанку сушняка – зимой на топливо, летом – на базар, как бы сейчас сказали, на бартерный обмен – на полбанки кукурузной муки да на несколько головок лука или чеснока, не то от цинги можно было потерять все зубы. По ночам вместе с соседкой Умусапият и милиционером Саидом патрулировали свою улицу. Время было такое: немцы подошли к Тереку. Дома Заза голодная спит, а мать на улице…

– Пусть в плохом сне не приснится то время! – прерывает себя Саламат.

Я спрашиваю у нее:

– Как вы нашли Магомеда Салихова?

– Не я, это он меня похитил.

– Как?

– Мне стыдно, – заливается краской женщина.

Но я настойчиво прошу ее, и она сдается.

– Как-то отец сказал мне: «У тебя нет мальчиков, да и мне Аллах только пятерых девочек послал. Тебе жить так долго, что туда и палку не докинешь. Выходи замуж!» У меня на душе произошел легкий обвал. Вон сколько молодых женщин – вдов, а девушек и того больше, кто же до меня с девочкой снизойдет? – говорила я сама себе. Все-таки чудак нашелся. А стыдно мне было вам отвечать, хвастаться, что я была красива, – не подобает женщине о себе такое говорить.

Магомед Салихович Салихов

А случилось то, что вас интересует, уже после войны, глубокой осенью. Приходит в наш двор налоговый инспектор и обходит все квартиры. Зашел он ко мне незваным гостем и спрашивает:

– Почему, гражданка, вы не платите налог?

– Муж погиб на фронте, – отвечаю я, – а у меня ребенок. Как же мы с ней еще и налог выдержим?

Он стушевался и, ни слова не говоря, ушел. Потом вижу, что-то инспектор зачастил в наш двор. Как-то он снова заглянул ко мне. Спрашивает:

– Сколько лет без мужа живешь?

– Четвертый год, – отвечаю, а у самой неистово заколотилось сердце.

– Ты же молодая, почему бы тебе не выйти замуж?