Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

7/ VI, 1926

Ночной бред

I. «Фонарь отсвечивает в луже…»

Фонарь отсвечивает в луже,Пятном ложится по траве.А в том окне бессильно тужитВладыка жизни — человек.

Глаза скользят по всем предметам,По пятнам выцветших обой.Глаза болят от слёз и света,От вспышки молнии ночной.

И жизнь прошла, смеясь брезгливо,Свалили мертвенные дни…А на дворе — фонарь тоскливыйИ лужи чёрные под ним.

II.Фонарь («Ничего нет ужасней на свете…»)

Ничего нет ужасней на свете,Чем слегка прорезающий мглу,Точно светоч невидимой смерти —Одинокий фонарь на углу.

Что-то чудится в нём колдовское,Ворожившее с тёмной судьбой,Что-то мёртвое в нём, неживое,И тупое, как тихая боль…

А кругом темнота наступаетНа несмелый, светящийся круг.Ночь — огромная, злая, слепая —Обнимает и давит вокруг…

Ночью душат меня небылицы,В сердце — тёмная, ржавая гарь.Мне безлюдная улица снитсяИ на ней — одинокий фонарь.

III. «Фонари стоят, как солдаты…»

Темнота колдует

Будто бы я на quxi de Conde

около pont des Arts.

Фонари стоят, как солдаты,И горят себе грустно, без цели.Здесь ходили в плащах крылатыхИ ножи в темноте блестели.

Что-то сказочное, из Андерсена,Сердцу близкое и родное,И, шурша, пробегает Сена,Бьёт о камень жёлтой волною.

Сказка была давно, в России,Горела у иконы лампада…Огоньки — красные, синие…Не жди! Не люби! Не надо!

IV. «И всё мне чудится бессонной ночью…»

— И всё мне чудится бессонной ночью,Что я иду по улицам пустым,И чёрный ветер разрывает в клочьяГустые тучи — серый дым.

А на углу фонарь мигает кротко,И пахнет розами в ночном саду.И всё хожу я нервно вдоль решёткиИ в сад калитки не найду.

V. «Да, я помню тот страшный миг…»

Да, я помню тот страшный миг,Тот надрывный экстаз печали.Круг от лампы, обложки книг —Только я уж — не замечала.

А за дверью неслась гроза,Дождь упрямо стучал по крыше.Было страшно слово сказать.Не хотелось ни жить, ни слышать.

VI. «В трамвае шумно. Светит ровный свет…»

(Полу воспоминанья, полу пророчества)

В трамвае шумно. Светит ровный свет.Со мною никого нет рядом.Но чувствую — невидимый соседМеня сжигает неподвижным взглядом.

И с ужасом сквозь дым от папиросВ стекле окна я вижу профиль грубый.— Прямой, высокий лоб, горбатый носИ быстро шепчущие губы.

Слезаю. Ухожу в туман ночной —Со мной на остановке он слезает,Совсем бесшумно следует за мной —И прожигает мёртвыми глазами.

VII. («Совсем устал угрюмый контролёр…»)

Завтра я письмо получу,Или злые тревожные вести.Прижимался к груди и плечуМой холодный маленький крестик.

Ни о чём не могу гадать,Ни о чём не хочу молиться.Пусть и так проползут годаБестолковою вереницей.

VIII. «Возвращаюсь ночью из Парижа…»

Возвращаюсь ночью из Парижа,Прохожу по улицам пустым,И на каждой тёмной даче вижуБелые тревожные кресты.

И ползут, ползут по небу тучи,Тени расстилая по земле.И в дыму, над месяцем плывучимВьётся смерть верхом на помеле.(И так можно было до бесконечности)

Ночь с 12 на 13 / VI, 1926

«И тень моя по улицам бродила…»

И тень моя по улицам бродила,По набережным тёмным и пустым,И, крадучись, рассеянно всходилаНа тёмные и гулкие мосты.

Считая дробные шаги прохожих,Металась бешено у фонарей.А фонари выстраивали рожиИ языки показывали ей.

Бездомной нищенкой из сказки-были,Исчезнувшей, растаявшей, как дым,И окна освещённые дразнилиДалёким чем-то и давно чужим.

30/ VI, 1926

У метро («Тень моя осталась у решётки…»)

Тень моя осталась у решётки,Где туман рассеянный вставал,Где остался чей-то голос чёткийИ прощальные его слова.

Взгляд, в котором не было печали,Голос без волненья и мольбы,И шаги внимательно считалиЖуткие фонарные столбы…

30/ VI, 1926

В кафе («Вы смеётесь, милый мой сосед?..»)

Вы смеётесь, милый мой сосед?Вас пьянят смеющиеся лица?Электрический, тяжёлый свет,Женские мохнатые ресницы?

Вы смеётесь? Отчего у васСмех такой подчёркнуто-счастливый?Чокнемся за одного из нас,Здесь кричащих за бокалом пива.

Здесь светло, крикливо и смешно.Губы в медленной улыбке стынут.— А на севрских улицах темно.— А на севрских улицах пустынно.

Змейкою дымок от папирос,Взгляд весёлый и огни в тумане, —Этот тонкий, медленный наркозРано или поздно одурманит.

Воздух бьёт в раскрытое окно,Тает смех, и дерзкий и несмелый.— Друг мой или недруг, всё равно —Чокнемся, пока не надоело!

1/ VII, 1926