Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

20/ IX, 1926

«Убывают заметно дни…»

Убывают заметно дни.Заползают туманы в сад.О Господи, хоть на час верниТо, что было месяц назад!

И с тревожной моей тоскойЯ бодрее к зиме пойду —Только б нежно вспомнить душойУтро то — в Люксембургском саду.

Видеть вновь нарастающий деньНа безлюдье улиц пустых.Посмотреть, как на тихой водеОтражались чётко мосты.

Только б снова мне испытатьТу хорошую, светлую грусть.А потом — пусть дожди опять,Одиночество, холод… Пусть!

23/ IX, 1926

Россия («Там лес, и степь, и тишина…»)

(вариации на старое)Там чудеса, там леший бродит…

А.Пушкин

Там лес, и степь, и тишина,И серо-дымчатые дали.И медной денежкой лунаНа тёмно-голубой эмали.

Там пятна серых деревень.Собачий лай. Печаль. Безлюдье.Там серый, блеклый, тихий день.Таким он был. Таким он будет.

Там не боятся, не бранят,Не вспоминают, не тоскуют.Ночами филины кричат,С зарёю лешие бунтуют.

Там златоглавый монастырьВесь полон светлым перезвоном.И тихо стонет птица Вирь,Сливаясь с шорохом зелёным.

Там в зачарованных снегахСтоит изба на курьих ножках,Где дремлет старая ЯгаУ освещённого окошка.

А дальше тихие скиты,И перезвоны колоколен,Где не боятся темноты,Где день печален и безволен.

И листья медленно шуршат,Свиваясь в жалобы и стоны,И кротко теплится душаГрошовой свечкой у иконы.

И липа белая цветёт,И пахнет ель смолою клейкой.И бабьим голосом поётВ лесу пастушечья жалейка.

И в глушь лесов, и гор, и долТропинка узкая змеится.По ней Иван-царевич шёлЗа несказанною Жар-Птицей.

И седовласый богатырь,Непобедимый, хмурый, строгий,Всё в ту же даль, всё в ту же ширь,Всё той же маленькой дорогой.

Такой мне встала на пути,Такой в мои стихи пустыеСошла с Билибинских картинПолузабытая Россия.

3/ X, 1926

«Уйди! Я буду ревновать…»

Уйди! Я буду ревновать.Я стану бледной и унылой.А ты боишься потерятьИ то немногое, что было.

Глядишь внимательно в глаза…Зачем? В наш век ничто не вечно.Не ты ли сам в тот раз сказал,Что не доволен прошлой встречей?

И вянет лес. И нет цветов.Клубятся синие туманы.И глушь промёрзлых вечеровУж близится… Какой ты странный…

Уйди, пока сырая мглаНе задушила веру в чудо,Пока душа твоя светла,Пока ещё я плакать буду!

5/ X, 1926

«Не километры разделяют нас…»

Не километры разделяют нас,Не тёмные парижские предместья.Страшнее блеск полузакрытых глазИ то, что никогда не будем вместе.

Ты на меня ни капли не похож.Ты весь другой, и жизнь твоя другая.Ты что-то думаешь, чего-то ждёшь,Тоскуешь, может быть, — и я не знаю.

Какой же силой в сердце удержатьТо нежное, что ускользает мимо?Я не могу тебя поцеловать.Я даже не могу назвать любимым.

13/ X, 1926

«Стала жизнь наивной сказкой…»

Косте

Стала жизнь наивной сказкой,Даже грусть легка.В небе низком и неласковомВиснут облака.

Все дома в тумане спрятаны,Всё сравняла мгла…— Друг мой, издавна-загаданный, —Я тебя нашла!

4/ XI, 1926

«Над площадью синяя муть…»

Над площадью синяя муть,И дождик назойливый, частый.Под сыростью больно вздохнуть.Я знаю, что буду несчастна.

В большом освещённом бистроМеняются краски и лица.Всё в жизни светло и пестро,Мне хочется в ней утопиться.

Не завтра и не через год, —Но врежутся в душу изломы,И радость — смеяться — пройдёт,И дрогнет беспомощно рот,И осень в окошке забьётОтчаяньем, мне незнакомым.

Я так захотела сама,Так будет понятней и проще…Мне нравится этот туманИ мелкий рассеянный дождик.

6/ XI, 1926

«Мне нравилось солнце и душный сирокко…»

Мне нравилось солнце и душный сирокко,И мягкие линии дальних гор,И синее море, когда с востокаПылал широкий, багряный костёр.

Любила библейность, когда на закатеАрабы водили овечьи стада.,И ветер трепал моё синее платье,И кровью отсвечивала вода.

Но море, закат и маслинные рощиТак просто, так радостно я отдалаЗа мелкий, ненастный, ленивый дождик,За мутные капли по глянцу окна.

11/ XI, 1926

«Шла я долго, злая, непохожая…»

Шла я долго, злая, непохожая,Ночь была мучительно страшна.Улицы, автобусы, прохожие —Посмотрите, как я бледна!

Упаду в пыли на шумной площади,И по-бабьи заголошу.Я хотела быть счастливой, Господи,И большого счастья не прошу!

Соберутся тени молчаливые,Их окутает густая ночь.Посмотрите на юродивую,Не жалейте и уходите прочь!

11/ XI, 1926