Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

Вот оно, то, чего я ожидал, что боялся пропустить и чего так не хотел. Зияющая воронка, куда ветер из года в год неторопливо наметал отборный крупнозернистый песок…

Нас опередили!

Глава третья

Когда царь персов Дарий Гистасп со своим войском переправился через Дунай и вторгся в скифскую землю, он был поражен следующим обстоятельством: скифы, которых он собирался покорить, не пожелали принять бой. Они держались от персидского войска на расстоянии дневного перехода и прилагали все усилия, чтобы это расстояние не сокращалось ни на шаг.

Персы углубились в землю скифов, пересекли ее из конца в конец, очутились во владениях соседних народов, которым от этого пришлось довольно туго: сначала их грабили скифские интенданты, потом — персидские. Скифы продолжали уклоняться от сражения.

Дарию пришлось буквально умолять своего противника, чтобы он соизволил, наконец, отразить агрессора. Ни просьбы, ни угрозы, ни упреки не помогали. Персидский посол вернулся от предводителя скифов Иданфирса с таким ответом:

«Почему я не тороплюсь сразиться с тобой, объясню тебе это. У нас нет городов, нет засаженных деревьями полей, нам нечего опасаться, что они будут покорены или опустошены, нечего потому и торопиться вступать с вами в бой. Если бы вам крайне необходимо было ускорить сражение, то вот: есть у нас гробницы предков; разыщите их, попробуйте разрушить, тогда узнаете, станем ли мы сражаться с вами из-за этих гробниц или нет». Это ответ хозяина степи, ощущающего за собой просторы, которые враг не в силах ни вытоптать, ни сжечь, ни удержать. Просторы, враждебные персам и умножающие силу скифов. Родной и беспредельный дом воинов-скотоводов.

Перед лицом врага скифский вождь не испытывает ни страха, ни даже злости, достаточной для того, чтобы рисковать кровью соплеменников. Оказывается, скифам, чтобы начать сражение, мало одного присутствия противника, им нужна ярость. Вот почему Иданфирс подсказывает персам, каким образом они могли бы возбудить эту ярость.

Из ответа Иданфирса видно, что скифы по-своему миролюбивы, что главное их занятие не война, как это иногда (и не без основания) казалось их оседлым соседям. У себя дома, на просторах родной степи, они разводили стада и табуны, охотились, занимались ремеслами, проводя жизнь в вечных поисках того, что древние хроники называли «привольем в воде и траве».

Степной горизонт не замыкал их своим кругом, пылающим на восходе и на закате, а манил все дальше и дальше. Где-то там, за его чертой, лежала скифская страна Муравия с ее вечным и неистощимым привольем в воде и траве. В поисках приволья скифы легко снимались с места. Взрослые и дети, женщины и старики, они как бы срослись со своими конями и стали походить на кентавров — полулюдей-полуконей греческих мифов.

Но были среди них и те, кто нашел свое пристанище навсегда. Те, кого не сдвинешь с места. Те, чьи дома не соберешь и не увяжешь в тюки. Те, кто, живя иной, отдельной от живых жизнью, все же продолжали числиться в составе своего племени и даже не были сняты с довольствия, ибо им, как божествам, тоже приносились жертвы.

Скифов везде и всюду сопровождали тени их предков. Они как бы продолжали незримо заботиться о живых и, в свою очередь, требовали от них заботы. Их-то дома-гробницы и собирался защищать Иданфирс.

Но предводитель скифов, видимо, не знал, что ни персы, ни кто другой уже не в силах были разрушить и осквернить эти гробницы. Ведь их почти сразу же после похорон, рискуя жизнью и честью, опустошали сами скифы, возможно, даже родичи покойных, хитроумные грабители, которым было точно известно, где что лежит.

Древние искатели золота ограбили не только своих родичей и предков, но и ученых потомков. Во всяком случае, археологам при раскопках скифских курганов достается лишь то, что не успели, не сочли нужным или забыли взять грабители. Неограбленный курган — чудо. Нормальное состояние скифских курганов — ограбленное.

Вот и здесь, на Тагискене, все курганы, раскопанные нашей экспедицией в прошлом году, оказались ограбленными. Да еще как ограбленными! Светлана в своем прошлогоднем кургане с большим трудом отыскала только почти пустую яму. Юрий Рапопорт нашел на дне глубокой ямы всего-навсего костяной ножичек. Правда, географы заметили, что песок в этой яме особенный: такой песок иногда сопутствует нефтеносным слоям. «Рапопорт нашел нефть!» — почтительно оповещали шутники. Рюрик Садоков после мучительных поисков не встретил даже могильной ямы: покойник, от которого не осталось и следа, был похоронен прямо под насыпью, на поверхности почвы. Каким-то чудом Рюрику удалось найти вырытые в песке несколько круглых ямок от столбов, и это было его единственным трофеем. Еще один большой курган, прозванный «Курганом великомучениц», раскопали ножами три сотрудницы экспедиции: в насыпи не было ничего, кроме горелого дерева и камыша. Тем не менее раскопки были признаны интересными — что ни курган, то особый погребальный обряд.

Вот и в этом году все мы, кроме Ани, которая мечтала найти хотя бы признаки кургана, были заранее готовы встретить следы грабителей. И действительно, эти следы не замедлили появиться.

Мы с Королевым, например, только и делали, что вычерчивали на планах и разрезах контуры грабительской ямы или «грабительской дудки», как ее в шутку называют у нас, да подробно, как криминалисты, описывали в дневнике печальную картину ограбления.

Злоумышленники выкопали свой лаз в центре курганной насыпи, но не сразу наткнулись на яму. В поисках ее они пробили довольно аккуратный прямоугольный шурф. Тут они обнаружили угол ямы и начали копать быстро и яростно, выбрасывая вместе с песком обломки человеческих костей и выхватывая все то золотое, серебряное, бронзовое и каменное, что было положено в могилу. Они отделили череп от костяка, чтобы побыстрее снять с шеи золотую гривну. Обломки черепной крышки вместе с куском тазовой кости и позвонком оказались за пределами ямы, и я их подобрал задолго до того, как начал расчищать дно могилы, где когда-то располагалось погребение.

Самые богатые вещи скорее всего лежали рядом с головой, на груди и возле рук, и потому грабители сначала опустошили именно эту часть ямы. Но то, что они здесь нашли, видимо, поразило их своим великолепием, и грабители начали, не боясь обвала, подрываться во все стороны, отчего вырытая ими яма превратилась в катакомбу. Кисти рук они вышвырнули на самый верх, ребра и позвонки разбросали так, что некоторые из них прилипли к противоположным стенкам могилы, ноги покойника они переломали и раскидали. На одной из бедренных костей зеленел отпечаток какого-то большого бронзового предмета, разумеется унесенного грабителями. Вместе с костями ног грабители раздробили своими заступами на несколько частей большой железный нож: должно быть, разозлились, что он заржавел и потерял для них свою ценность.