Наяву — не во сне - Ирина Анатольевна Савенко
А с чем можно сравнить то высокое наслаждение, которое испытываешь на сцене, когда твоим партнером является такой знаменитый певец как Шаляпин, Собинов, Медведев, Тартаков, Ансельми, Титта Руффо? Нельзя забыть тот священный трепет, что охватывает душу, когда эти высокие мастера искусств своим великим даром оживотворяли каждое слово, каждое движение, каждую мысль данного произведения».
— Вот в этом в основном все мамины воспоминания. Тетка закрыла тетрадь, бережно положила в папку и спрятала в письменный стол.
— Неужели — все? А я только разохотилась слушать. Вот это действительно интересно,— задумчиво и сердечно проговорила Лиза.
— Да нет, не все. Дальше твоя бабушка пишет о своей тяжелой старости, о болезнях, это тебе известно и не вызовет большого интереса, только жалость. Писала мама эти воспоминания восьмидесяти трех лет. Конечно, для такого возраста мысли и факты изложены достаточно четко. Вот только много ценного пропущено. В частности, ее отношения с Шаляпиным. Ведь он очень ценил ее как певицу. Она часто рассказывала об этом и нам, детям, и своим знакомым при нас. Едет Шаляпин на гастроли в Киев: если ставят «Русалку», заранее заказывает, чтобы Наташу пела Новоспасская. Так же и с «Фаустом», и с другими операми.
Хорошо помню большое (кабинетное) фото Шаляпина с шуточной надписью: «Дорогой Маргарите от разбившего ее жизнь, а теперь кающегося черта — Федора Шаляпина».
А теперь я буду говорить о том, что помню из жизни своих родителей по рассказам, в основном маминым.
Глава III. НАШЕ ДЕТСТВО
— Конечно же, мама, горячо и крепко полюбившая моего отца еще в самом начале своей оперной карьеры, не стала слушать уговоров Бородая, вспоминать заветы своего профессора Лавровской. Она, не задумываясь, не колеблясь, вышла замуж. Отец тогда был молодым юристом, какую должность занимал — не знаю, но, несомненно, был одаренным и уже заявившим о своих способностях вот хотя бы написанием книги, которую ты сейчас увидишь. Он окончил сначала Кременчугскую гимназию, йотом Киевский университет. Книга, о которой я сейчас упомянула, четко говорит о его увлечениях и роде занятий того времени, то есть 1901— 1903 годов.
Тетка достала из книжного шкафа небольшую синюю книжку: «А. И. Савенко. Путеводитель по Днепру и Десне».
— Интересно! Как же она у вас сохранилась? — схватила книгу Лиза.
— А ты посмотри сюда,— усмехается тетка. И показывает племяннице титульный листок. На нем мелким, красивым, глотка витиеватым почерком написано сверху: «Дорогой, милой моей невесте Надечке в день приезда ея в Киев 20 июля 1902 года — от автора — Тольки».
Боже мой! Лиза смотрит на тетку совсем обалдевшими главами. Что это? Откуда? Прошлое вынырнуло из восьмидесятилетней давности и пришло вот сюда, в эту квартирку ни Минском массиве, которого в те годы и в зародыше не было, пришло в виде старинной, совершенно новенькой книжечки — будто только что из типографии. Чудеса какие-то!
— Да, все это и вправду на грани чуда. В день моего семидесятилетия эту книгу мне подарил мой бывший сосед по коммунальной квартире Миша Мичурин, который по возрасту вполне годится мне в сыновья, переснял при помощи «Эры» с книги, разысканной им в библиотеке Академии наук УССР. Эта книга — оригинал — надо полагать, не такая новенькая. А как она попала в библиотеку Академии наук? С таким литографом! Кто может это сказать?
Здесь — и природа, и значимость — культурная, политическая — всех городов, городков и сел по пути Днепра и Десны, и история их возникновения и развития. Все, по-моему, интересно.
Вот теперь, прочитав эту книгу и вдобавок — узнав на днях от тебя, что мои отец в свое время получил назначение на должность управляющего по водным перевозкам по Днепру, Десне, Днестру и Дунаю, теперь мне ясно, что эта область знаний — Приднепровье, изучение его географии, этнографии и истории — была любимым делом отца с молодых лет. Он, видимо, все время, уже будучи сотрудником «Киевлянина», и дальше, перейдя на общегосударственную работу, тянулся к изучению местности, городов и сел, лежащих по Днепру и Десне, а также к истории самого Днепра — его прошлого и настоящего.
Отличное дело, интересная профессия! Если бы только интересы и деятельность отца заканчивались на этом, если бы какой-то зловещий вихрь не затянул его в пучину великодержавного шовинизма и не вычеркнул из его сознания любовь к выкормившей его земле — Украине. Впрочем, нет, не верю в то, что он не любил родного края. Разумеется, побил, ведь вот же и книга его молодых лет, вероятно, первая его книга, посвящена Украине, самым славным ее местам.
Вот послушай хоть несколько слов о природе украинской земли:
«Начиная от Трахтемирова и до Канева, на протяжении более 30 верст, днепровские горы продвинулись к самой реке, словно грозя ей своей огромной массой. Этот 30-верстный участок считается самым красивым местом на всем Днепре. И недаром. Приднепровские правобережные холмы здесь достигают наибольшей высоты, причем они принимают — особенно у Канева — характер настоящих гор... Большей частью горы идут уступами. Нередко крайние холмы обрываются прямо в Днепр, который жадными волнами лижет их подошвы и обнажает грудь. Иногда горы покрыты лесом, издали окутанным волнообразной синевой. В тех же местах, где нет леса, значительная часть этих гор, несмотря на крутизну и обрывы, представляет собой шахматообразную картину полей с пестреющими рядами копен. Думали ли эти гордые горы, которые целовал только ветер буйный, что придет время, когда правнуки украинских гайдамаков, находивших себе в их ущельях приют, взрежут им грудь тяжелым крестьянским плугом и заставят их служить общей пользе культурного человечества...»
Тетка закрыла книгу, задумалась:
— Да, Лиза, он любил родные места, в этом я не сомневаюсь. Но потом под влиянием чьих-то совсем иных взглядов Малороссия, как тогда называли Украину, стала для него безликим придатком к «великой, единой, неделимой России». Отвергнув Украину как самобытную землю, отец изменил самому себе. Как больно думать об этом!
В одном я уверена, и эта уверенность меня хоть до какой-то степени утешает: не умер бы отец так рано, он наверняка понял бы свои ошибки, искупил бы их. Ведь умер он как-никак советским служащим.
Трудно, страшно жить без Родины.
