Наяву — не во сне - Ирина Анатольевна Савенко
Лавровская спросила меня, как бы я желала поступить. Я ответила, что хочу в провинцию — вспомнились разговоры учеников о том, что в Большом театре молодых затирают. Дирижеры еще раз подтвердили, что ровно через год будут ждать меня.
До конца экзаменов оставалось несколько дней. А ведь ангажемента у меня не было, я стала волноваться. Мне сказали, что в Москву прибыла на гастроли киевская опера и мне следует попробовать устроиться туда. На другой же день я отправилась в театр. Мне предложили спеть. Я спела первую арию Аиды. Все слушатели толпой бросились ко мне, окружили. Кто обнимает, кто целует, кто хлопает по плечу. Я совсем растерялась. А антрепренер оперы Бородай, немного склонный к экзальтации, поднял руку, чтобы все замолчали, и очень торжественно сказал, указывая на меня: «Рекомендую, восходящая звезда!»
В этот же день я подписала контракт в Киев на три года, на меньший срок Бородай не согласился.
Лавровская ничего об этом не знала. На другой день я пошла к ней на урок. На сердце было неспокойно. И вдруг Лавронская говорит мне, что антрепренер Бородай прислал ей ложу, она пойдет и приглашает меня и еще нескольких учениц. Весь день я провела, как преступник, ожидающий казни. В первом же антракте Лавровская сказала: «Вот куда вам надо устраиваться. Я сейчас же распоряжусь, чтобы ко мне прислали Бородая». Мне оставалось только одно — признаться, что я и сделала. И была наказана бранью, гневными упреками. Все остальные три действия я ничего не видела, не слышала и пришла домой вся опухшая от слез. Конечно, мне надо было рассказать Лавровской все сразу, на уроке. Она, по существу, была добрая и благожелательная, но я думаю, что блестящая карьера в большой степени испортила ее характер, сделав ее резкой и требовательной.
Этот мой проступок она так и не забыла и совсем отвернулась от меня.
Я блестяще окончила консерваторию, получила пять с плюсом по специальности и большую серебряную медаль.
И вот я получаю диплом об окончании консерватории и еду на свою Украину, исполненная самых блестящих надежд на счастье, на успех. Все мое существо рвется навстречу жизни, людям и любимой работе. Согласно контракту, 20 августа 1901 года я была уже в Киеве. Я знала его и раньше, но никогда он не был так красив, как ранней осенью, когда листья еще не опали, а цветы не завяли. Здание оперы не было готово, оно достраивалось после пожара. Но многие комнаты были окончены, и репетиции шли своим чередом. Меня встретили дружелюбно. Сразу же после моего появления мне объявили, что 1 сентября будет торжественное открытие нового театра и на нем будет исполнена кантата Гартевелиди, написанная им специально по этому поводу. Я назначена солировать в этой кантате вместе с тенором и баритоном. И обрадовалась, и испугалась: как, у них столько отличных опытных певиц, а они выдвинули зеленую, неопытную провинциалку! Взяла ноты. Мое сольное большое вступление пришлось мне очень по голосу и по настроению. Я сразу поняла, что это будет мой выигрышный номер. И действительно, на первой же репетиции с хором и оркестром, когда я спела свое соло, мне устроили овацию, какой я никак не ожидала.
Дирекция предложила мне приготовить партии Лизы, Татьяны, Маргариты. Я их приготовила и спела. Публика приняла тепло, печать — тоже.
Оперный коллектив сразу произвел на меня очень хорошее впечатление. Даже мои соперницы по репертуару относились ко мне вполне дружелюбно. Их было две: К. И. Брун и М. Н. Полякова. Обе они были артистки далеко не заурядные. Первая выделялась прекрасной школой, музыкальностью и серьезным отношением к работе, а вторая чаровала редкой красотой голоса и приятной, правдивой сценичностью.
Из мужчин я с хорошим чувством вспоминаю баса Лосского, голосистого Гагаенко. Ведущим баритоном был Петров. Хороший голос, яркий темперамент, а вот тонкости исполнения не было.
Из теноров выделялся Секар-Рожанский своим большим красивым драматическим тенором. Он был опытным артистом и певцом и, пожалуй, являлся первым лицом в нашем коллективе.
Удивительно светлой личностью был наш дирижер Палицын. Умен, скромен и застенчив, как Чайковский. Человек высокой культуры и доброты, редкий труженик, обожающий музыку, он был другом для всех нас. Дирижер он был прекрасный, по национальности чех, образование получил у себя на родине.
И в заключение хочется сказать о нашем антрепренере Бородае. Сибирский мужичок небольшого роста, с проницанельными глазами, он работал на земле, но когда один раз побывал в опере, бросил семью, землю и поступил в театр как рабочий, а потом — капельдинер. Он обожал музыку и ради нее выносил все. Так как он был очень дельный и энергичный человек, то вскоре набрал малую труппу и стал антрепренером. Когда я поступила к нему, он был уже известным, большим антрепренером и очень умело вел свои дела. Но больше всего увлекался музыкой. Бывал не только им всех спектаклях, но часто и на репетициях. Помню такой случай: шел у нас «Купец Калашников». Театр был совсем пустой. Я сидела рядом с Бородаем и от души жалела его. Ведь он прогорает. Но когда пристально посмотрела на него, я увидела глаза, горящие восторгом, и услышала слона: «Господи, боже мой! Смотришь, слушаешь — и не знаешь, на земле ты или на небе!» Он забыл, что он антрепренер, что терпит большие убытки,— весь был во власти искусства... Ко мне он относился совсем не так, как к другим. Как его радовали мои успехи! Когда мой будущий муж — он часто посещал оперный театр — стал ухаживать за мной, Борода и повел его в свой кабинет и сказал: «Не ухаживайте за Новоспасской, оставьте ее. В опере много молодых интересных женщин, а за эту вы господу-богу ответите». Разве это не трогательно? В течение трех лет я ни разу не получала той суммы, какая стояла в контракте, все три года мне платили двойную плату. Он очень высоко ценил меня. Мечтал сделать из меня звезду оперы, но судьба моя сложилась иначе. Трудно было совмещать работу на сцене с семьей, детьми, мужем, который ревновал меня к сцене. А ведь мужа я любила горячо и преданно и ради него, ради его спокойствия, готова была на любые жертвы. Словом, в 1909 году, после рождения моего третьего ребенка — Иры — я оставила сцену.
Подводя итоги всей своей
