Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба
Ребята с нашего двора
Хочу рассказать о друзьях моей юности, ребятах с нашего двора. Мне кажется, что поколение, молодые годы которого пришлись на шестидесятые, оказалось крепче, профессиональнее, искреннее и более приспособленными к различным жизненным коллизиям. Судите сами.
ВАЛЕРИЙ ВАСЮЧЕНКО (ВАЛЕТ)
Его увлечением была эстрадная музыка. И прежде всего «Битлы». Записывали их на магнитофоны, настраивая радиоприемники на Румынию. А еще Поль Анка, Джони Холидей, Шарль Азнавур, Синатра… Они формировали наши музыкальные приоритеты.
Случилось, что это сплотило нас в школьный музыкальный ансамбль. Выступали в окрестных колхозах и совхозах, в воинских частях. Такие выступления частенько заканчивались выпивками. Это как бы повышало уровень нашего самоуважения. Целовались с девушками, иногда совершали неблаговидные поступки. Например, украли в школьном буфете ящик бутылок из-под молока. Сдали их в магазин, купив пару бутылок дешевого вина.
Учеба давалась Валерию легко. А потому он ее не ценил. Поступив в университет, и на отлично сдав экзамены за первый семестр, бросил учебу, мотивировав, что французский язык ему не интересен.
О том, что Валет умница, но умница слабовольный, говорит перечень из его трудовой книжки: инструктор горкома комсомола, администратор городского драматического театра, руководитель городского отделения «Спортлото», инструктор ДОСААФ и т. д. Он нигде надолго не задерживался. Потому, что на любом рабочем месте в шестидесятые годы требовалось одно: быть хорошим исполнителем. А Валет был человеком творческим, не лишенным инициативы, выдумки.
Жаль, что его лучшие годы прошли при Советах, а не во времена Путина. Он — представитель потерянного поколения. И мой лучший друг.
ВИКТОР КОЗЕНКО (ДЛИННЫЙ).
Единственный среди нас, кто закончил не русскую, а украинскую школу. Хотя это не имело никакого значения. Все мы в совершенстве владели обоими языками.
Как все мы, увлекался футболом. Был членом нашей дворовой футбольной команды. После школы в институт не поступал. Был призван в армию. Служил в Польше. Так получилось, именно в той части, в которой во время Великой Отечественной воевал мой отец.
Отслужив, женился на еврейке. Родился сын, к сожалению, с серьезным генетическим заболеванием. Мать бросила их с сыном и уехала жить в Израиль. Виктор любил сына, лечил его, таскал с собой на рыбалку, в спортзал.
Познакомившись с известным тренером по тяжелой атлетике Архангородским, стал директором спортклуба Криворожского горнорудного института. Одновременно поступил учиться в Кировоградский пединститут.
Когда сыну стало лучше, бывшая жена вспомнила о нем и позвала в Израиль. К тому времени грянула перестройка. Виктор лишился работы. Думая о будущем, согласился на переезд сына за границу.
И сдал. Запил. Однажды купил в киоске паленую водку. Угостил друзей. Хоронили всех вместе. Царство тебе небесное, Виктор.
АЛЕКСАНДР МАШКОВ (СОСЭ).
Нападающий нашей дворовой футбольной команды.
Довольно талантливый. Закончил инженерный факультет. Всю жизнь работал мастером на Криворожском металлургическом заводе. Сделать инженерную карьеру не стремился. Считал, что загубил свой талант футболиста. Родители были против. А у него не хватило характера пойти против их воли. Кстати, ребята, которые играли хуже его, хорошо проявили себя в профессиональных командах класса Б.
Пробовал изменить свою жизнь — поехал на север. Но быстро вернулся — побоялся, что утонет в водке.
Женился. Родили дочь. Но года через два развелись. Жену не устраивали положение и заработок мужа. И он, как и Виктор, запил. Сломался. Такая же нереализованная судьба.
БОРИС ФРИШ.
Трудный характер. Чистокровный еврей, он не стремился сближаться с единоверцами. Порой стеснялся своей национальности. При отце Менделе сообщал всем, что его отчество Михайлович. Дружил с ребятами, среди которых преобладали русские и украинцы.
Бабник. К кому только он не «клеился», вне зависимости от ума, красоты, положения. Лишь бы это была женщина.
Мать женила его на еврейке. Родили двух дочерей. Нас, дворовых друзей, пригласили в гости только один раз. Думаю, мы не понравились его жене.
Был ли он жадным? Скорее скупым. Однажды пригласил меня на свой день рождения в ресторан. Почему только меня? Кто-то из друзей служил в армии. У кого-то были сессии. Так что за столиком мы были вдвоем. Заказ делал Борис. Посидели, выпили, поговорили, поухаживали за соседками. Официантка принесла счет. У Фриша не хватило денег, чтобы расплатиться. Я добавил, все равно не хватало. И Борис придумал выход из положения: «Я поеду домой за деньгами, а ты пока побудь в залоге у официантки». Ну а что еще мне было делать?
И в этом случае проявилась его скупость. Он не взял такси, чтобы ускорить мое «заключение», а поехал трамваем. В результате я ждал его, ловя злые взгляды работников ресторана, до тех пор, пока все стали уходить. Такого стыда я никогда больше не испытывал.
Работой он себя не утруждал. При хорошо устроенных мозгах занимал должности, не заставлявшие его напрягаться: лаборант в НИИ, сотрудник отдела внедрения новых технологий и т. д. Неожиданно для меня Борис вдруг захотел стать коммунистом. Несмотря на квоты, существовавшие для евреев, он все же добился своего, правда, спустя три года.
После развала Союза попробовал силы в бизнесе. Созванивался со мной, предлагая для реализации в Новгородской области костную муку. Не получилось.
В сорок с лишним он узнал, что болен: рак почки. Оплатить операцию и, особенно, супердорогие лекарства в период реабилитации он не мог. Так возникла идея ПМЖ в Израиле. Туда он переехал с женой и мамой. Ему бесплатно сделали операцию, снабдили бесплатными лекарствами. Такое кардинальное решение продлило жизнь на 3–4 года.
Мы часто встречались с ним на компьютерных мониторах по «Скайпу». И каждый раз я чувствовал, как он скучает на чужбине, что ему не с кем общаться, что жена его раздражает. Дочерей он увидел только перед смертью, уже в хосписе — одна прилетела из Киева, другая из США.
«««
Мы были разные: кто лучше, кто хуже; кто более, кто менее профессионален; кто однолюб, кто бабник; кто удачлив, а кто нет. Но мы выросли интернационалистами, с молоком матери впитали в себя неприятие национализма. Неизменность дружбы, что бы ни случилось с каждым из нас.
И вдруг — майдан в Киеве, госпереворот, герои Бандера, Шухевич, отрицание русского языка, нашей истории. Безумие. Я и мои друзья, оставшиеся в живых, не приняли его. Верю, что вместе с другими украинцами они сбросят эту ненавистную власть порошенок, турчиновых, аваковых, ярошей, кличко и другой нечисти. Верю, мы еще посидим за столиком ресторана в Кривом Роге.
Помянем ушедших, выпьем за будущее.
Яшин,
