Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба
«««
Были и еще жестокие «развлекаловки». Ночью мимо нашего дома редко, но проходили грузовые машины. Мы перетягивали дорогу от дерева справа до дерева слева обычной ниткой. Когда та попадала в свет фар, то казалась толстым канатом, который может повредить автомобиль. Издали, из травы, мы наблюдали за водителем. Взяв в руку монтировку, водитель выходил из себя, дойдя до «веревки» и, понимая, что его кинули, разражался отборным шоферским матом.
«««
Наверняка все, о чем я рассказал, выглядит отвратительно. Но уверен, говорить об этом надо. Ведь мы тогда были именно такими. Из песни слов не выбросишь.
Арбузы на завтрак
Один из летних месяцев мать, отец и я проводили в гостях у деда и бабушки в бывшем райцентре, а ныне селе Котовка Днепропетровской области. Это родина отца и его многочисленных братьев. Котовка знаменита тем, что в царские времена принадлежала пану Энгельгардту — тому, кто выкупил Тараса Шевченко из крепостной зависимости.
Но нас привлекал в Котовку не исторический экскурс, а Лиман — большое чистое озеро среди сосновой рощи. Лучшего отдыха не придумать.
Половина дедовского дома принадлежала ему с бабушкой. А вторая половина — брату папы дяде Грише. Его сын Григорий был моим двоюродным братом.
Мы сдружились. Благодаря широкому кругу знакомств Гриши среди местных ребят нередко попадали в критические положения, порой, соседствующие с нарушениями закона. На этот раз брат уговорил меня принять участие в ночной вылазке местной шпаны на колхозную бахчу — к тому времени арбузы уже поспели.
До поля бахчевых добрались сравнительно быстро — минут за сорок. Хлопцы предупредили, что у сторожа баштана ружье заряжено солью. Это частенько помогало сохранить колхозную собственность.
Арбузы выбрали быстро — каждый взял по паре полосатых. Забыв об осторожности, громко разговаривая стали выходить с поля. И вдруг неожиданно в ночи раздался голос сторожа: «Кидай кавуны. Стрилятыму!» Хлопцы, как по команде, побросали арбузы и что есть мочи побежали с «поля боя». Так же поступил и Гришка. Я рассудил иначе: стоило столько пройти среди ночи, чтобы вернуться домой без добычи? Эта мысль пересилила страх, и я ковылял за местной братвой последним, поскольку под рубашкой, заправленной в брюки, нес два солидных арбуза.
Раздались два выстрела. В это время мы продирались сквозь лесопосадку. Меня легко, но колюче что-то толкнуло в бок. «Напоролся на ветку», — подумал я. А потому продолжал бежать с арбузами. Гришка, хитрюга, заметив, что арбузы только у меня, предложил свою помощь. Мол, и мы пахали.
Минут через пять я почувствовал нестерпимое жжение в боку. Поделился опасениями с братом. Тот, уже опытный в таких делах, однозначно заявил: «Это соль из ружья сторожа». Способ избавиться от боли один — отмокать.
Лиман уже рядом поблескивал своим левитановским ночным серебром. Гриша сел на берегу, рядом с арбузами, а я, раздевшись, зашел в воду по шею, медленно массируя место, куда внедрилась соль. Так продолжалось около двух часов, пока боль почти не затихла.
Зайдя в родной двор, по совету брата мы опустили арбузы в холодную воду глубокого колодца.
Утром, за завтраком, все хвалили нас с братом за холодные арбузы за столом. Гришка скромно улыбался, принимая хвалу на свой счет. А я все время пытался выйти из-за стола, чтобы не портить завтрак семьи своим ужасным насморком. Как говорится — каждому свое. Кому вкусные арбузы, кому хвала за доставленное удовольствие. А кому хворь, заработанная в ходе ночного набега.
Крестный отец
Пока был жив мой дед Харитон Иванович, я каждое лето ездил к нему в гости в затрапезную белорусскую деревню Абраимовка. Все меня там знали с младенчества. Дело в том, что когда отец с мамой уезжали на новое место службы на Дальний Восток, они на полтора года оставили меня у деда с бабушкой. Тайком от соседей и властей меня там крестили. Крестным отцом стал близкий друг деда и моей мамы лесник Василий Егорихин. Управлять лошадью меня учил дядя Семен.
А потому, приезжая в Абраимовку, я считал своим долгом зайти в гости к одному и другому, вручить им подарки, посидеть за столом с самогоном, картошкой, салом и грибами.
В том далеком 1966 году я добрался до Абраимовки уже под вечер. Улицы были пусты — сельчане в своих домах готовились к ужину. И вдруг, свернув на перекрестке, я узрел картину, которая заставила меня застыть от неожиданности: в луже посреди дороги лежал пьяный Василий Егорихин — мой крестный отец. А рядом с ним пытался встать на колени его сын — мой ровесник. Увидев меня, он тронул отца за плечо: «Батя, вставай. Вставай, батя, Валера приехал. Ну вставай, мне за тебя стыдно». И, затратив на эту тираду последние силы, Толик рухнул в лужу рядом с отцом.
Мы с двоюродным братом довели Егорихиных к их дому. Из рассказа Славки я понял, что виной того, что я застал, был Анатолий. Пользуясь авторитетом отца — лесника, он втихаря продал большую партию леса каким-то барыгам. Узнав об этом, Василий крепко избил сына. Расстроившись напился. Избитый Толя тоже поддал, и они встретились в уже знакомой мне луже.
На следующий день все устроилось. Василий вернул барыгам деньги, а те вернули лес. А мой приход к ним в гости способствовал их примирению.
«««
Как показало время, этот случай ничему Толика не научил. Он срывался раз за разом: то напьется, то обрюхатит соседскую дочь, то самовольно распорядится на лесном участке отца. В конце концов все закончилось трагически. В одной из ссор Толик взялся за ружье и выстрелил в отца. Того спасли, но мой крестный стал инвалидом с перекошенным после ранения лицом. Жена его умерла. Толик удрал из дома и пропал где-то в огромном Союзе. А пенсионер Василий днями просиживал на лавочке у дома, ожидая, что блудный сын, какой бы он не был, вернется домой. Да так и не дождался. Не выдержало сердце.
Мои первые прыжки
Дзержинский райвоенкомат Кривого Рога приписал меня, выпускника средней школы, в ряды призывников ВДВ. А чтобы я был хоть немного готов служить в элитных войсках, меня направили на неделю на аэродром ДОСААФ под Днепропетровском.
Руководителем нашей группы был Вадим Тихоненко — классный парашютист, выступавший за сборную СССР на кубке Адриатики. За его плечами более 1200 прыжков. Лучшего наставника трудно придумать. Тихий, спокойный, но твердый, он лично проверил, как нас разместили. Лично учил правильно
