Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

Пока Али связывался с влиятельными людьми, я решился на немного отчаянный шаг. «Лучше я буду невъездным в Нубию, чем невыездным из России, — твердо решил я. — Так пускай они меня сами отсюда и высылают». Начальник эмиграционной службы Хал-аиба принял меня на том основании, что у всех двух его офисных работников я уже был. Этот грузный пожилой человек с шестью звездами на погонах для начала предложил мне кофе. Я описал ему ситуацию.

— Боюсь, что я ничем тебе помочь не могу, — сказал он.

— Ну, тогда и я никуда не поеду и визу никакую получать не стану, — заявил я.

— Ну и живи. Кто тебе не дает, — к моему удивлению, спокойно ответил генерал.

— Как так живи? У меня же нет визы! Значит, жить у вас без визы можно, а уехать от вас без нее нельзя? Вы разве не должны депортировать из страны человека, у которого закончилось право пребывать в ней?

— Ты не кипятись, — осадил меня мой собеседник. — Давай посмотрим на это с другой стороны. Человек, пребывающий в стране незаконно, это человек, нарушающий закон. То есть — преступник. Кто тебе сказал, что я должен депортировать преступника? Преступников мы никуда не депортируем, у нас и у самих тюрьмы есть.

Вариант с ребятами из нашего посольства моментально поднялся в рейтинге на приемлемую позицию. «Это я, пожалуй, сгоряча, — внезапно подумалось мне, — какое уехать, выйти бы от сюда».

— Так какой подход тебе больше нравится? — спросил он.

— Первый, — почему-то очень тихо сказал я.

— То-то же. А то шустрый какой нашелся. С головой все делать надо, сынок. Не суетись, жди. Твое заявление я уже отправил на рассмотрение. И Али, кстати, от меня привет передай.

Глава XXII

Я снова приступил к работе. По большому счету, в моей жизни ничего не изменилось, только как-то куражу немного поубавилось, что ли. Ощущение высокооплачиваемого каторжника, прикованного к галере, терзало душу. Голова была занята разработкой планов побега. Захват самолета я изначально не рассматривал. Пешком через пустыню, или даже на краденом верблюде, но куда? А вот угон корабля в «дружественный» Израиль было действительно красиво, но создавало реальную угрозу начала очередного арабо-израильского конфликта. Немного смущало еще при этом очень недружелюбное отношение евреев к угонщикам и террористам. Конечно же, в криминал лезть я не собирался, но от этих романтических фантазий становилось немного легче.

Как-то вечером Али пригласил меня на крышу выпить с ним чашку кофе и покурить кальян. Вид у него был какой-то озабоченный. Похоже, разговор предстоял серьезный.

— Слушай, Эб, — заговорил он, раскуривая шишу. — Дела у тебя не очень. Я имею в виду визу. Мне тут позвонили… похоже, тебе откажут. А это плохо. После официального отказа ты уже так просто здесь не погуляешь. Власти должны будут с тобой что-то делать… Понимаешь, о чем это я?

— И что мне теперь делать? — спросил я.

— Есть у меня одна идея… Резервный, так сказать, вариант, но он последний. Если не сработает, я отвезу тебя в ваше русское посольство. Оставаться здесь не советую.

— А что за идея?

— Я устрою тебе встречу с одним человеком. Это начальник нашей службы государственной безопасности. Он может все, если захочет. Объяснишь ему свою ситуацию и попросишь помочь. Завтра он тебя примет. Только лишнего там не болтай.

Объяснять мне ничего не пришлось. Мистер Халед был осведомлен, казалось, обо всем на свете. Невысокого роста, плотный, подтянутый, неприметный, обычно, но аккуратно одетый, неопределенного среднего возраста мужчина с ничего не выражающими глазами — как же они все похожи. Он предложил мне чаю и разрешил курить.

— Что вы думаете о Нубии, мистер Эб? — как бы невзначай спросил он.

— Отличная страна, — ничуть не слукавил я. — Мне здесь очень нравится… не настолько, конечно, чтобы остаться на всю жизнь… но я бы с удовольствием приезжал сюда на отдых.

Мы поговорили о море, людях, традициях…

— У вас ведь дома хорошая работа? Я слышал, вы артист, и очень популярный. Не могу понять только, каким образом вы оказались здесь, и почему «отдыхаете» так долго, — поинтересовался мистер Халед.

Я вкратце изложил ему всю историю и добавил, что не в моих привычках сдаваться и просить о помощи, и что из любых ситуаций я стараюсь выходить победителем и уповаю только на себя. Такой я человек.

— Еще недавно я стоял без денег в чужой стране, не понимая ни слова. И вот я известный дайвмастер с сотней друзей и при деньгах, с которыми даже не стыдно теперь вернуться домой…

— Здорово ты проучил своего приятеля. С бедуинами-то. Это же был тот самый, из-за которого все произошло? — ухмыльнулся мистер Халед. — А ведь он недурно придумал… и это, пожалуй, для тебя выход.

— Что вы имеете в виду? — не понял я.

— Наш Премьер действительно учился в России, только не в Патриса Лумумба, а в Академии Генерального штаба. Он, кстати, будет здесь на днях. Для него готовят большую концертную программу. Выступить не хочешь? Могу устроить.

— Боюсь, что моего английского не хватит, — засомневался я, — да и жанр у меня, похоже, не для местного менталитета.

— С переводчиком никаких проблем не будет, — успокоил мистер Халед, — а вот по поводу текста надо бы уточнить. Ты ведь рассказываешь веселые истории, не так ли? Они, говорят, очень смешные, но некоторые не очень приличные. Так вот, страна у нас, как ты знаешь, мусульманская, и, соответственно, мы не затрагиваем некоторых тем, как-то: супружеская неверность, шутки, оскорбляющие достоинство мужчины, унижающие женщину, высмеивающие семью и труд, религиозного плана… с социально-политическими поосторожнее, а лучше вообще не трогать. Ну, про военных, сам понимаешь, медицинские будут не в тему… и никаких, естественно, ругательств и пошлых намеков.

— А что, если я буду рассказывать о нас — о русских и вреде пьянства, скажем? — предложил я.

— Пожалуй, подойдет, — согласился мистер Халед, — принесешь текст, я посмотрю. Только не тяни, времени у нас мало.

— О гонораре мы поговорим потом? — немного обнаглев и снова почувствовав себя звездой, типа, пошутил я.

— Сколько тебе обычно платят за выступление перед руководителями суверенных государств? — спросил он язвительно.

— Да нисколько. Я, если честно, перед ними ни разу еще не выступал, — сознался я.

— Ни разу не выступал, а все сам знаешь, — типа, пошутил в ответ мистер Халед, — именно «нисколько». Домой, говоришь, хочешь?

Писать по-английски я не умел, поэтому привлек к подготовке своих иностранных друзей. Два вечера допоздна я рассказывал им на крыше анекдоты, а они их записывали. Каждые две-три минуты наш отель просто взрывался от хохота. Ребята даже не подозревали, что в мире существует столько смешных историй. Это была моя самая забавная и веселая в жизни подготовка к выступлению. Когда сценарий и текст были полностью готовы, я сдал их на цензуру. «Смешно, — подтвердил мистер Халед, — здесь вот подправь и готовься. Но помни, от текста ни на шаг. Отвечаешь за это головой».