Наталья Михайлова - Василий Львович Пушкин

Лихая четверня лошадей, дорогая карета, диваны, паркеты, бронзы — всё это теперь для сочинителя в прошлом:

Теперь пред целым светомМогу и я сказать,Что я живу поэтом:Рублевая кровать,Два стула, стол дубовый,Чернильница, перо —Вот все мое добро! (43).

После краткого исторического экскурса — рассказа о том, как «Природы бич злодей / Пришел с мечом в столицу», но Бог уничтожил врагов; после хвалы Отечества спасителю князю Кутузову-Смоленскому, увы, опочившему на лаврах, обращаясь к другу, Василий Львович отрекался от службы Амуру «на закате дней», клялся «для дружбы только жить», уверял Д. В. Дашкова в том, что «несчастие не вечно», что они непременно встретятся «за чашей круговой» и будут ликовать.

Писал В. Л. Пушкин в Нижнем Новгороде и другие стихи — басни, эпиграммы, сочинил на заданные слова повесть «Любовь первого возраста». К тому же он с удовольствием читал всем свои сочинения, в том числе и «Опасного соседа». В августе 1813 года в Нижний ненадолго приехал И. М. Долгоруков. «Ко мне заехал Московский знакомый и стихотворец, забавный в своем роде, Василий Львович Пушкин, — писал он в „Журнале путешествий из Москвы в Нижний, 1813 года“. — Я его поймал нечаянно на улице, заманил к себе, и он мне прочел несколько своих посланий и эпиграмм. Я люблю его слушать: он свое читает особенным манером. Стихи его смешны, замысловаты, плавны; картины в них есть самыя натуральныя, хотя он натуры ищет не всегда в очаровательных чертогах наших граций, а часто списывает ее в трактирах, на площадных гуляньях и даже в постелях рублевых Венер. Много истины в его описаниях, перо шутливое, слог сообразный предметам. Я с ним два часа провел наиприятнейшим образом»[389].

Итак, в Нижнем Новгороде Василий Львович, как всегда, жил литературой. Он не только писал и декламировал свои стихи, он читал басни И. А. Крылова, восхищался «Певцом во стане русских воинов» В. А. Жуковского — по его мнению, «это лучшее произведение на русском языке». Конечно, лучшее. Какие стихи, какие чувства!

Отчизне кубок сей, друзья!Страна, где мы впервыеВкусили сладость бытия,Поля, холмы родные,Родного неба милый свет.Знакомые потоки,Златые игры первых летИ первых лет уроки,Что вашу прелесть заменит?О родина святая.Какое сердце не дрожит,Тебя благославляя?[390]

К. Н. Батюшков в 1813 году тоже написал прекрасные стихи — послание к Д. В. Дашкову, где есть такие проникновенные строки:

Нет, нет! талант погибни мойИ лира, дружбе драгоценна,Когда ты будешь мной забвенна,Москва, отчизны край златой[391].

Для В. Л. Пушкина, несомненно, было важно, что на берегах Волги он нашел близкое ему литературное общество. Н. М. Карамзин продолжал работать над «Историей государства Российского» и в Нижнем, где многое напоминало о подвиге Минина и Пожарского, поднявших народное ополчение 200 лет назад в 1612 году. Из Москвы в Нижний Новгород приехал историк Н. Н. Бантыш-Каменский. Этот 75-летний старик, потеряв свое имущество и библиотеку, вывез московский архив, в котором хранились драгоценные документы. Н. Н. Бантыша-Каменского сопровождал его помощник по архиву, историк и писатель, друг детства Василия Львовича А. Ф. Малиновский. До Нижнего Новгорода добрался без денег и белья С. Н. Глинка — он здесь обсуждал возможность нового патриотического издания. Был здесь и поэт Ю. А. Нелединский-Мелецкий. В. Л. Пушкин часто встречался с московскими литераторами, и, по-видимому, в дружеском общении с ними у него возник замысел напечатать сборник своих стихотворений. Но осуществиться этому замыслу было суждено не скоро. Однако победы русского оружия внушали радужные надежды на возвращение в родную Москву, а там, глядишь, и на новые литературные победы. 7 октября 1812 года Наполеон со старой гвардией покинул опустошенную Москву. Началось отступление Великой армии. В конце января 1813 года русская армия вошла в Варшаву. В октябре русские, прусские и австрийские войска одержали победу в сражении под Лейпцигом, вошедшем в историю как Битва народов.

18 ноября 1813 года В. Л. Пушкин пишет из Нижнего Новгорода в Москву П. А. Вяземскому:

«В конце октября месяца я возвратился в Нижний (из Болдина. — Н. М.), а в будущем декабре надеюсь в Москве пировать с тобою. Как я тебе обрадуюсь! Много утекло воды с тех пор, как мы с тобою не виделись; много мы потерпели, и потери наши велики, но теперь тужить ни о чем не должно. Полнощный Орел раздавил мерзких коршунов, и французы никогда не дерзнут более вступить в Россию. Военные наши подвиги приводят меня в восхищение, и я надеюсь, что теперь все галломаны должны молчать. — Скажи мне, что ты делаешь и с кем ты чаще проводишь время? Бывают ли у тебя литераторы, и не в Москве ли Бард Жуковский? <…> Надеюсь, что и я скоро буду посреди очень мне любезных» (218).

В декабре 1813 года Василий Львович вернулся в Москву.

3. Возвращение в Москву. Торжества по случаю взятия Парижа

Каково это — вернуться на родное пепелище?

«Москва, 28 октября 1812 года.

Я пишу тебе из Москвы или, лучше сказать, среди развалин ее. Нельзя смотреть без слез, без содрагания сердца на опустошенную, сожженную нашу златоглавую мать. Теперь вижу я, что это не город был, но истинно мать, которая нас покоила, тешила, кормила и защищала. Всякий русский оканчивать здесь хотел жизнь Москвою, как всякий христианин оканчивать хочет после того Царством Небесным. Храмы наши все осквернены были злодеями, кои поделали из них конюшни, винные погреба и проч. Нельзя представить себе буйства, безбожия, жестокости и наглости французов. <…> …на всяком шагу находим мы доказательства зверства их. В Богородске обмакнули они одного купца в масло, положили на костер и сожгли его живого, смотрели на его страдания и раскуривали в огне трубки свои; здесь насильничали девчонок 10 и 11 лет на улицах, на престолах церковных. Оставляя Москву, они взорвали Кремль, но этот последний подвиг ярости их был неудачен. Соборы и Иван Великий остались целы, а пострадали: часть Арсенала, две башни, Кремлевская стена к Москве-реке и колокольня около Ивана Великого. Грановитая палата сожжена. Бог показал великое чудо. Образа Сына Божия на Спасских воротах и Николая Чудотворца на Никольских не только невредимы, но стекла в них и фонарь целы, тогда как от кремлевской мины и удара полопались стекла здесь… и под Девичьим, то есть на другом конце города»[392].