Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
И вспомнились невольно слова первооткрывателя Донбасса Григория Капустина, слова, которые он писал в своем донесении Петру Первому: «...В казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным однем угольем топоры и подковы новые, и они, кузнецы, то уголье похваляли и сказывали, что от него великий жар...»
Товарищ мой подбросил в костер пучки свежей полыни. Искры дружно взметнулись кверху, осыпая нас обоих. Повалил пепельно-желтый дым. Сырая трава, потрескивая, воспламенилась было, потом зашипела и стала гаснуть, но, подсохнув, снова ярко разгорелась.
Сколько знаменитых ученых работало над вопросами, связанными с горением угля!
Но сколько еще неразгаданного в этом удивительном блестящем камне!
Горение — чудо. В черном камне разбудили солнечное тепло, которое хранилось в нем миллионы лет с той поры, когда доисторическое дерево, живя на первобытной земле, вбирало в себя тепло тогдашнего солнца. Как таится взрыв в куске динамита, так энергия солнца дремлет в угле, пока горение не вызовет ее к жизни...
Небо на востоке покрылось нежными красками рассвета. В степи стало светлее. Взору открылась картина, которую можно увидеть только в Донбассе. Как потухшие вулканы, стояли в степи то здесь, то там островерхие пирамиды — терриконы шахт.
Но вот небосклон разгорелся, и в золотистом его сиянии полыхало полнеба.
Скоро взойдет солнце. Мы невольно притихли в ожидании торжественной минуты. И тогда, точно по волшебству, выглянул из-за горизонта огненный краешек солнца. Он напоминал раскаленные угли в нашем невзыскательном степном костре. Медленно поднимался, вырастал из-под земли багровый полукруг, и наконец, весь пламенея, величаво всплыл над степью пылающий солнечный шар.
Как зачарованные глядели мы на восход солнца.
— Правда, красиво? — спросил мой товарищ. — Сколько раз вижу в жизни восход солнца и всегда волнуюсь. Это чудо, и скромный камень — уголь, сын солнца, — тоже чудо!
Уголь — предок алмаза,
Уголь — Родины клад,
Уголь — сила народа,
Солнца пламенный брат!
ПОРТРЕТЫ И ВСТРЕЧИ
ВЕЛИКИЙ ПЕРВОМАЕЦ
Каких только не случается встреч на дорогах жизни! Давно жила во мне мечта разыскать материалы о горном механике из Донбасса, изобретателе первого в мире угольного комбайна Алексее Ивановиче Бахмутском. Он создал еще в тридцатых годах свою невиданную в мире машину. Но, к сожалению, сведений об этом знаменательном событии, как и о самом Бахмутском, сохранилось до обидного мало.
Но вот судьба привела меня в Краснодон, на шахту 1‑бис имени Сергея Тюленина. Здесь меня ждала счастливая неожиданность. Начальником этой шахты работал сын изобретателя — Владислав Алексеевич Бахмутский.
Он первый и рассказал мне об отце, о его удивительно подвижнической жизни, о смелых и трудных поисках чудо-машины и, наконец, о его трагической гибели в шахте.
Позднее у меня было много поездок в Первомайку, что на Ворошиловградчине, были встречи и беседы с младшими сыновьями Бахмутского — Игорем и Вениамином, с сестрой Алексея Ивановича — Катей, с братом Федором, с друзьями и соратниками. В ходе этих встреч и родились штрихи к портрету гениального самородка из народной гущи Алексея Ивановича Бахмутского.
Вдохновение
Время было за полночь, когда Бахмутский возвращался с шахты «Альберт». Наверно, все гуляки уже разбрелись по домам, и влюбленные не шептались в садах. Было тихо так, как бывает только в эту пору, когда уже ночь позади, а утро еще не пришло. Впрочем, июньские ночи всегда светлые, тихие, так что и не понять, то ли длится ночь, то ли день настает. Мирно спали домики, окруженные вишневыми деревьями, под которыми вся земля усеяна опавшими лепестками, точно первым снежком. Белая акация щедро зазеленела и только еще выбрасывала пахучие гроздья свежих цветов.
Шаги гнедой кобылки, нехотя тащившей мягкую пролетку, казались слишком громкими в этой предрассветной блаженной тишине.
Кажется, никогда еще Алексей Иванович не чувствовал себя таким усталым, но душа ликовала, точно он возвращался не из шахты, а с праздника. Радостно было оттого, что помог комсомольцам четвертого участка выбраться из прорыва. Ну и работа была в лаве! Это не хлопцы, а настоящие герои. Одна Аня Журавлева чего стоит: не дивчина, а золото! Если бы можно было взять ее к себе в дочки, взял бы не задумываясь. Когда Наташа узнает обо всем, что пережил он сегодня ночью в шахте, как горячо и весело трудился вместе с комсомольцами, то не будет сердиться, что пришел поздно.
Однако в его радости было что-то огорчительное. Четвертая лава считается машинной, там работает врубовка, а труд ручной! Все тот же проклятущий ручной труд, и не просто ручной, а непомерно тяжелый. Надо избавляться от него как можно быстрее.
И Бахмутский, покачиваясь на мягком сиденье пролетки, снова стал думать о комбайне.
Как найти ключ к великой разгадке? Ведь она есть. Если возникает задача, то должно быть решение! Должно быть! Не может не быть!
Пролетка переваливалась с боку на бок — дорога была в рытвинах и ухабах. На душе после тяжелого рабочего дня было светло, думалось хорошо. Где же ты, желанная и таинственная жар-птица, которую никак не удается схватить за хвост? Каким должен быть угольный комбайн и можно ли вообще создать машину, чтобы она сама работала в забое? Можно! В эту истину Бахмутский верил. Не зря однажды видел эту машину во сне и даже разговаривал с ней... Что нужно, чтобы такую небывалую машину создать? В сущности, немного: связать воедино три операции — подрубку пласта, отбойку угля и навалку его на конвейер. Немного? В общем, немного. Но именно это «немногое» никак не давалось! В самом деле, как это все соединить в одну операцию? Ведь даже человек — живое существо — не может одновременно рубить уголь, отбивать его и наваливать на конвейер. Он должен сначала подрубить пласт угля, потом отбить, раскрошить его на куски. А тогда уже брать лопату и грузить на конвейер.
Нежданно-негаданно возникла в памяти странная, почти комическая картинка из далекого детства. Мальчишкой он ездил с
