100 великих филологов - Борис Вадимович Соколов

но никак не вне его». Он много внимания уделял исследованию «смеховой культуры» на примере карнавала, где нет места серьезности («официальности») и догматизму, и «сама жизнь играет». Сущностью смеха и карнавала Бахтин считал демонстрацию самого события, т. е. одновременно обновления, изменения, перелома, возрождения и кризиса. Бахтин критиковал сведение этих феноменов к потребностям. Смех, карнавал и праздник он рассматривал как бытие без отчуждения. Бахтин подчеркивал, что гуманитарная мысль всегда имеет дело с текстом в различных его ипостасях. В свою очередь, за каждым текстом стоит система языка, состоящая из языков множества социальных групп. Исследователь работает с текстом, чтобы создать свой текст-оценку. Таким образом, возникает диалог между автором и читателем. Однако автор предполагает наличие высшей инстанции ответного понимания. Поэтому Бахтин говорил о третьем лице в диалогической природе текста. Лингвистический метод при анализе текста, по Бахтину, должен быть частью комплексного эстетического анализа. Слово должно изучаться с опорой на общую эстетическую теорию, гносеологию и другие философские дисциплины. Содержание художественного произведения – это индивидуализация, конкретизация действительности познания и этического поступка, объединяемых в форме эстетического объекта. Произведение – это действительность в эстетической интуиции. Внешнее же материальное произведение есть только технический аппарат для свершения эстетического объекта. Бахтин определил тип романа Достоевского как роман идей, но видел в нем не столкновение идей, а взаимопроникновение «голосов» разных героев. При этом авторитетный голос другого может овладеть сознанием героя. Бахтин считал роман Достоевского «полифоническим», многоголосым, потому что автор предоставляет героям в пределах своего замысла предельную свободу высказывания и обмена высказываниями, почти не вмешиваясь и не отвечая за них. Голос героя в любой момент проницаем для чужих голосов. Герой Достоевского все время отражает речь других и отражается речью других. Сложные пересечения голосов героев, «речевая интерференция», по мнению Бахтина, не могли быть описаны в пределах лингвистики, и он предложил проект новой гуманитарной дисциплины – металингвистики. Используя понятия «двуголосое слово» и «слово с лазейкой», Бахтин описывал духовную реальность бессмертия: изнутри себя человек незавершен и незавершим, т. е. не может пережить свою смерть, представить ее себе – и поэтому его речь «нескончаема». Бахтин является автором книг «Проблемы поэтики Достоевского» (1963), «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» (1965), «Вопросы литературы и эстетики» (1975), «Эстетика словесного творчества» (1979), «Литературно-критические статьи» (1986), «К философии поступка» (1986), «Беседы с В.Д. Дувакиным» (2002) и «Собрания сочинений» в 6 томах, 7 книгах (1996–2012).

Ежи Курилович

(1895–1978)

Ежи Курилович

Польский лингвист Ежи Курилович родился 26 августа 1895 года в Станиславове, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия, в семье торговца. Он окончил немецкую начальную школу и немецкую гимназию во Львове, где увлекся математикой, а затем изучал экономику и право в Высшей школе международной торговли в Вене. Во время Первой мировой войны Курилович служил в австрийской армии, был ранен и в 1916 году попал в русский плен, где выучил русский язык. После возвращения из плена он закончил Высшую школу международной торговли и параллельно – Институт восточных языков. В 1921–1923 годах он изучал романо-германскую филологию и индологию во Львове и защитил диссертацию «Романские этимологии» на степень доктора романо-германской филологии. Курилович продолжил обучение в Париже, где занялся сравнительно-исторической лингвистикой и древней историей индоевропейских и семитских языков. В Практической школе высших исследований ученый защитил в 1925 году ученый защитил диссертацию «Отражение тонов в языке Гат» (Traces de la place du ton en gathique). В 1926 году Курилович стал приват-доцентом Львовского университета после защиты диссертации «Рефлексы шва в индоиранском». В 1927 году он возглавил отделение сравнительного языкознания. В 1928 году Курилович стал экстраординарным, а в 1934 году – ординарным профессором. Его бывший студент Куриловича Адам Хейнц (1914–1984) вспоминал: «Профессор Курилович не воспитал какого-нибудь одного ученика в традиционном смысле, т. е. ученого, который продолжил бы его мыслительную деятельность в том, что касается ее объема и содержания. Ни один из более молодых лингвистов не мог бы претендовать… на звание его ученика. И в то же самое время мы не можем не признать, что как лингвисты мы все в большей или меньшей степени являемся его учениками… Его мощное влияние было основано на беспрецедентном богатстве знаний, дополненном завораживающей точностью и глубиной теоретической мысли… разрыв, разделявший профессора Куриловича и студентов, был настолько велик, что никто из лингвистов не в состоянии считать себя его действительным последователем». В 1931–1932 годах ученый преподавал в Йельском университете, в 1932 году – в Вене и в 1935–1936 годах – в Лондоне. После поражения Польши в 1939 году Курилович преподавал в Польской школе коммерции в Варшаве и параллельно – в подпольной Польской академии. После войны до 1946 года он продолжал преподавать в ставшем украинским Львовском университете, затем преподавал во Вроцлавском (1946–1948) и Краковском Ягеллонском (1948–1965) университетах. В Краковском университете Курилович заведовал специально созданной для него кафедрой общего языкознания и возглавлял отделение индоевропеистики. После 1956 года ученый преподавал также в ряде университетов Европы и США – в Мичиганском университете (1957), в университетах Гамбурга (1960), Кембриджа (1962), Гарварда (1964–1966) и в Иннсбруке (1967). Ежи Курилович умер 28 февраля 1978 года в Кракове. Он был почетным доктором университетов Сорбонны, Дублина, Вены, Чикаго, Мичиганского университета, Эдинбурга, Льежа и Кракова. Курилович был членом Польской академии знаний (1931), в 1938 году был избран членом Польской академии наук и искусств и являлся членом Польской академии наук со дня ее основания в 1952 году. Он был награжден орденом Возрождения Польши и австрийским почетным знаком «За науку и искусство» (1973).

Курилович предложил реконструкцию индоевропейского ударения (затронув также проблемы индоевропейской метрики), обнаружил существование ларингалов (фонемы ḫ) в хеттском языке. Выдвинул гипотезу о происхождении семитского трехсогласного корня в результате грамматикализации апофонии, т. е. чередования гласных в составе одной морфемы. Курилович сочетал строгость эксплицитной методики исследования с широкой лингвистической эрудицией. Он обращал особое внимание на динамику языка. Языковая система была для Куриловича постоянно меняющейся структурой. Изучение эволюционных процессов в языках индоевропейской языковой семьи стало для ученого ключом к реконструкции праязыковой системы, а реконструированную языковую систему он рассматривал как ключ к пониманию дальнейшего развития языков, образовавшихся после распада индоевропейского праязыка. Курилович полагал: «Очевидно, что относительная хронология как фонетических, так и морфологических фактов должна представлять собой центральную проблему любого исследования, целью которого является описание индоевропейского праязыка. Картина этого языка, составляемая сегодня… не соответствует какому-либо синхронному состоянию языка, а отражает элементы различных периодов». Тем самым ученый обратил внимание на необходимость учета в ходе реконструкции синхронных отношений, существующих в любом языке в любой момент его существования. Курилович сформулировал закон языкового знака, проявляющийся на разных уровнях языка: «Чем ýже сфера употребления, тем богаче содержание (смысл) понятия; чем шире употребление, тем беднее содержание понятия». Ученый считал, что внутренние структурные закономерности определяют