Братья Нобели - Федор Юрьевич Константинов
Нобель знал, о чем пишет: в те годы Людвиг безуспешно бился за то, чтобы получить разрешение на открытие завода по производству динамита в России, но российская бюрократия оказалась куда более труднопроходимой, чем французская. Впрочем, это была скорее забота Людвига, а не Альфреда – последний занимался в этот период получением патентов на «гремучий студень», что было более чем кстати, так как срок действий патентов на динамит в ряде стран заканчивался. Так как сам Альфред объявил «гремучий студень» разновидностью динамита (или «динамитным желатином»), это позволяло ему сохранить монополию в этих странах.
Правда, как отмечает И. Карлберг, далеко не везде эта уловка (или, как она пишет, «умный ход») легко прокатывала. В Великобритании, к примеру, к гремучему студню отнеслись с большим подозрением именно как к новому виду взрывчатки, и местные власти потребовали, чтобы перед выдачей патента было проведено не менее сотни испытаний, которые засвидетельствуют ее безопасность. Зато во Франции и в соседних с ней странах гремучий студень был встречен «на ура» и стал широко применяться при взрывных работах. В Швейцарии он использовался при прокладке знаменитого альпийского Сен-Готардского туннеля, увеличив скорость его прокладки по сравнению с обычным динамитом в полтора раза – с 20 до 30 метров в день.
Почувствовав в истечении срока патентов угрозу их общим с Альфредом заработкам, неутомимый Поль Барб убедил его создать динамитный синдикат, или, если угодно, Центральный технический совет всех динамитных заводов, штаб-квартира которого, само собой, должна была располагаться в Париже. Он убедил Альфреда в необходимости этого шага, и именно для этого Нобель и вызвал на берега Сены верного Лидбека, назначив его техническим советником синдиката. Однако идея эта не заладилась, так как предприятия в разных странах видели друг в друге не партнеров, а конкурентов. Окончательный удар по замыслу был нанесен начавшейся сварой между немецкой и британской компаниями по поводу того, кто из них заложит первый динамитный завод в далекой Австралии.
В тот же период Альфред загорается новой творческой идеей – приспособить гремучий студень к целям военной промышленности, а затем и занимавшей тогда многих проблемой создания бездымного пороха. В качестве партнера для поиска путей решения этой проблемы он избрал профессора химии Фредерика Абеля – фигуру, мягко говоря, неоднозначную. Поводом для их знакомства стали восторженные отзывы профессора о гремучем студне, который он сразу после получения Нобелем британского патента назвал «совершенным взрывчатым веществом». При этом Нобель, разумеется, не знал, что именно профессор Абель на деле всячески препятствовал выходу его нового детища на британский рынок.
Как бы то ни было, предложение Абеля попробовать создать бездымный порох для ружей и гранат на основе гремучего студня Альфреду понравилось, и в качестве опытного полигона он предложил использовать пустоши, прилегающие к построенному Лидбеком заводу в Шотландии – в расположенном неподалеку от Глазго городке Ардир. Из-за этих экспериментов он стал чаще появляться в Англии. Поезд довозил его из Лондона до Глазго за десять часов, и все это время он отдыхал, наслаждаясь одиночеством в обитом темным деревом купе первого класса, расширяя свой читательский кругозор, а порой и позволяя себе снова помечтать о литературной славе, набросать несколько поэтических строф или скоротать время за написанием личных писем. В самом Ардире к его услугам был двухэтажный каменный дом, где ему тоже неплохо работалось, хотя в письмах он постоянно жаловался на невыносимый шотландский климат.
* * *
Одновременно именно в 1875–1879 годах Альфред все больше и больше втягивается в дела, связанные с бакинской нефтью, то есть с бизнесом Людвига и Роберта в той самой Российской империи, поездок в которую он по-прежнему категорически избегал. Началось все еще в конце 1874 года, когда Людвиг осторожно пытался заинтересовать брата бакинской нефтью, манипулируя его чувством долга перед семьей. «Я всегда думаю, что мы, то есть ты и я, должны бы вместе поехать туда и посмотреть, не можем ли мы каким-то образом помочь ему. Нам-то удалось обрести независимость, и наш долг помочь Роберту добиться того же. Посему подумай о поездке в Баку», – писал он Альфреду. В следующем письме он интересовался, не знает ли Альфред каких-нибудь иностранных капиталистов, готовых вложить пару-тройку миллионов рублей в организацию транспортировки нефти из Южного Кавказа в Центральную Россию – с явным намеком, что Альфред и сам может стать одним из таких капиталистов.
Наконец, весной 1877 года, к которой мы еще вернемся в следующей главе, братья встречаются в Берлине, и, как считается, именно во время этой встречи Людвиг окончательно убедил Альфреда вложиться в нефтяной бизнес Роберта. В том же 1877 году Альфред помогает Роберту купить в Англии мощный паровой насос для перекачки нефти, но в целом он остается в стороне от бакинских дел – разве что выражает в письмах к Роберту сочувствие, что тому приходится обретаться в «унылом азиатском гнезде». Чтобы подбодрить брата, он прислал тому в Баку партию превосходного французского вина, а в канун 1878 года в качестве новогоднего подарка записал на каждого из племянников по нескольку акций немецкой динамитной компании.
Весной 1878 года Роберт отчитался о годовой прибыли в 40 тысяч рублей, и на повестку дня встал вопрос о создании акционерного общества, что в итоге, как мы уже рассказывали, привело к серьезным трениям между Людвигом и Робертом, но Альфред благоразумно решил сохранять в этом споре нейтралитет. Дело, как уже знает читатель, завершилось созданием в 1879 году «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель».
Новый, 1880 год ознаменовался для Альфреда Нобеля целым каскадом неприятностей, ни к одной из которых он не имел прямого отношения, но каждая из них по-своему его ударила. Началось все с того, что в январе Сена замерзла, что случается отнюдь не часто. Поскольку большинство товаров доставлялось в город по воде, возник настоящий кризис. Когда началась оттепель, городские власти решили ускорить ее с помощью динамита и направили на лед группы минеров. В результате взрывов откололись огромные льдины, которые поплыли по реке, сметая на своем пути мосты и все связанные с ними постройки. Понятно, что ответственность за
