Покоряя Эверест - Джордж Мэллори
Мое восхищение навсегда разделено между яком и ослом, но у меня нет сомнений в том, какое из этих животных забавнее. Покладистый и дружелюбный в большинстве случаев як – темпераментное существо. Он подвержен взрывам энергии. Без всякой видимой причины он вдруг может взбеситься и начать безумно носиться вокруг, взбрыкивая, отбивая копытами и пытаясь сбросить свою ношу. Но не совсем всерьез, а как ребенок – наполовину сердитый и готовый рассмеяться, як, кажется, знает, что это комичная выходка. Его обычная равномерная походка странно контрастирует с его проворством при необходимости. Его обычная скорость по умеренно пересеченной местности – 24 мили[379] в час. Як готов идти с такой скоростью весь день даже без полуденной кормежки, если его правильно вести, – для этого погонщики ловко и беззлобно бросают в него камешками, чтобы направлять его в верную сторону. Но, если кто-то попытается заставить яка ускориться, он непременно помчится точно перпендикулярно направлению марша. Излишнее приложение силы здесь наказуемо, как и в гольфе, и нет ничего проще, чем сбить яка с курса[380]. Ловкость яка еще более удивительна на сложном рельефе. Я повидал нагруженных яков, карабкающихся по скалам, на которые человек не смог бы подняться без помощи рук, и не забуду нелепые траектории, которые в качестве протеста нарезали эти громоздкие косматые животные с кроткими влажными глазами, перескакивая с уступа на уступ, будто подражая стройной серне.
Погонщики яков – лучшие люди в Тибете: компетентные, надежные, выносливые. Признаюсь, в этой стране у меня было мало друзей. Может быть, поскольку у тибетцев не принято часто мыться, я обычно находил их неприглядными. Но в этом сухом холодном климате и вправду мало стимулов отмокать в воде. Я и сам вполне могу представить, что, поселившись здесь надолго, мылся бы не раз в три-четыре недели, а принимал бы ванну только в середине лета, в качестве торжественного ежегодного мероприятия. А местные крестьяне, по моему мнению, понравились бы мне больше, если бы меньше толпились вокруг наших палаток, сгорая от любопытства с глупо разинутыми ртами. И я бы сказал, что им недостает мужественности. Зажиточные же люди, владеющие животными (цена их аренды обычно зависела от настроения владельца в данный момент), без непосредственного присмотра дзонгпена становились жестокими, алчными и бесполезными. Но они честно соблюдали оговоренные обязательства, хотя и пытались всевозможными способами сжульничать относительно пути и расстояния какого-то этапа нашего путешествия. Среди лам[381] в монастырях иногда встречались люди с огромной силой воли, способностями и даже, полагаю, с богатым духовным опытом, но подавляющее большинство монахов казались еще глупее крестьян, и от них до отвращения несло прогорклым маслом.
Путешествие из Дарджилинга к Эвересту заняло от четырех до пяти недель. Конечно, самым популярным способом скоротать время у странников были беседы, особенно во второй экспедиции, поскольку, объединяясь, опыт тринадцати человек, большинство из которых немало путешествовали, бесконечно умножается. Но не каждый наш день был занят походом и разговорами. После того как в лагере разбивали палатки, мы были довольно загружены в соответствии с нашими различными интересами. Большинство из нас тратили нелепое количество времени всего лишь на поиски чего-то нужного, даже в нашем собственном багаже. Дни отдыха, когда приходилось ждать, пока наберут свежий «транспорт», пролетали очень быстро. Мы исследовали местность рядом с лагерем в поисках птиц, зверей и растений, а также просто ради пейзажей, открывающихся с вершин доступных холмов. Однако основным занятием в таком лагере была фотография. Один или двое из нас находили время для весточек домой, но переписка обычно откладывалась до тех пор, пока генерал не объявлял, что завтра отправят обратно посыльных с почтой. И праздная болтовня вокруг наших палаток стихала, пока все лихорадочно строчили письма.
В 1921 году, когда подразделения экспедиции отправились по своим различным целям, затихла и общественная жизнь в общей столовой. Но в 1922 году мы все были заняты одной задачей, и, хотя, конечно, делились на группы по транспортировке и самому восхождению, у нас было много совместного времени в Базовом лагере, и наша столовая стала столь веселым и приятным местом, насколько можно вообразить. Комитет Эвереста предоставил запасы продовольствия с расчетом, что у избранных удальцов, которым предстояло штурмовать Эверест, будет аппетит былинных героев. Нам требовалось обильное питание, как и любому человеку, который набирает форму, готовясь к максимальной физической нагрузке. Можно согласиться, что, когда альпинист прибывает в Базовый лагерь, он должен быть плотным, а не поджарым, и не загнанным тренировками, поскольку позже ему придется на полную мощь задействовать резервы своих сил. Пожалуй, самыми ценными нашими припасами были ветчина, сыры и сгущенка. Кроме этого, в запасы входили супы, овощи, рыба и мясо в бесчисленных банках и – особенно важные для больших высот – консервированные спагетти и разнообразные сладости: шоколад, мятная пастила[382] (чистый сахар, приправленный мятой), леденцы, имбирь, изюм и чернослив. Ответственность за организацию питания в итоге перешла к майору Нортону: его назначили «президентом столовой» и выдали двух помощников, Сомервелла и Кроуфорда. Спустя несколько дней они уже необычайно быстро ориентировались в нашем бесчисленном багаже, и, казалось бы, безнадежная задача найти какую-либо конкретную коробку в общей куче стала вполне выполнимой.
Многие часы второй экспедиции мы все потратили на проверку наших запасов и инвентаризацию содержимого огромных тюков и коробок, которые каждый день перевозили на своих спинах целые стада скота. Но каждый отвечал и тревожился за свой багаж. У Ноэля, например, была личная команда, перевозившая фотооборудование, – всего около 40 животных и грузов. На Финча
