Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Саша слишком проницателен, чтобы не понимать этого. Однако жизнь свою, даже самую интимную, он организовал по непреложным правилам. Фантазия, которой в его комедиях часто отводилось первостепенное место, в его жизни отсутствовала напрочь. Он живёт затворником в доме на авеню Елисея Затворника. Дни он проводит за работой, принимая кого-то, а по вечерам... он всё ещё работает, играя в театре. Вернувшись домой, он запирается в кабинете-галерее, пишет, читает, часами переставляет свои антикварные вещицы в витрине или думает о том, как лучше повесить новую картину.
Ивонн раздражена, ей страшно всё надоело. Она устала жить в этом непрекращающемся «спектакле», а нахождение в доме на Элизее Реклю для неё равносильно заключению в тюрьму. Ивонн подавлена! То, что её забавляло, что ей льстило, сегодня угнетает её и скоро окончательно выведет из себя. Эта особая атмосфера «гитрийских» дней вызывает у неё желание бежать, хотя эта атмосфера очаровывает окружение Саша, в первую очередь его секретаря: «У Саша, — писала "баронесса", — я не помню и дня без визитов. Мой журнал посещений был всегда полон, за исключением часов, которые патрон резервировал для предполагаемых поездок. Эти бесконечные приходы и уходы нисколько не мешали ему работать. Это даже возбуждало его, так как он играл во время приёма, рассказывал о своих последних идеях, обсуждал их, и не отказывал себе в том, чтобы в разгар приёма вызвать меня, чтобы продиктовать несколько строк "на будущее". Это была его работа. Чтобы придать жизни своим персонажам, он должен был видеть, как живут прототипы этих персонажей, и его аудитория всегда этому способствовала. Я не думаю, что в последние годы существовало более закрытое и в то же время более многочисленное общество, нежели на авеню Элизее Реклю».
Да, всё это, этот постоянный, желанный и чудесно организованный театр, утомляет Ивонн и заставляет её излить душу своей лучшей подруге Жанне Виллеметц во время долгих телефонных разговоров, которые они ведут каждое утро. Жанна убеждает и умоляет Ивонн прежде всего не принимать решения, о котором впоследствии она может пожалеть. У каждой пары бывают переломные моменты, и никто не мог себе представить, что потрясающий успех четы Гитри может превратиться в дурную комедию.
Однако у Саша возникло предчувствие, что опасность велика. Поэтому он пытается делать всё, чтобы больше времени уделять Ивонн, но у него, как всегда, получается всё слишком заорганизованно и не хватает так необходимой спонтанности, близкого и нежного участия. Саша действует неловко, но эта неловкость трогательна, и Ивонн это понимает. Муж дарит ей ещё больше украшений, перестраивает свой рабочий график с тем, чтобы организовать несколько продуманных поездок на Лазурный Берег. Ивонн, кажется, довольна этим, и у неё кружится голова от посещения казино и модных кабаре... Но это ничего принципиально не изменило и с возвращением в Париж хоровод случайных связей завертелся с новой силой. Ивонн в этом ищет не любовь, а пьянящее ощущение от того, что мужчины интересуются ею как женщиной, как любовницей.
В сентябре, с началом сезона в театре «Мадлен», Саша доверил Шарлю Буайе (Charles Boyer) и Мадлен Рено (Madeleine Renaud) роли в «La Pèlerine écossaise», перед тем как возобновить с Ивонн «Ночного сторожа», а затем «Ревность». Последняя пьеса привлекает как публику, так и критиков, которые, похоже, не только открывают её заново, но и уделяют внимание глубине театра Саша. Примером может служить отзыв Люнье-По: «На днях, вечером, когда мы слушали первое действие комедии мсьё Саша Гитри, мы ещё раз вспомнили, насколько напрасны и смехотворны все эти мелочные ухищрения в декорациях, сценической машинерии, освещении, разделённые на куски объёмы, сцены вращающиеся, поднимающиеся, превращающиеся и исчезающие, декорации, которые рушатся у вас на глазах, машинерия для создания образов, вся эта низкая механическая кухня, которая стоит очень дорого, затмевает драматическое искусство и отвлекает его от цели. Драматическое искусство, вот оно, это деяние мсьё Саша Гитри, которое позволяет ещё раз вспомнить определение великого испанского писателя Лопе де Веги: двое козел, четыре доски, два актёра и страсть...»
Для «Ревности» Саша привлёк молодого, красивого и талантливого актёра Мориса Эсканда (Maurice Escande)[82]. Он играл в пьесе роль Марселя Лезиньяна, а вскоре и в жизни — любовника Ивонн! Достижение прямо-таки исключительное, так как Мориса Эсканда обычно привлекали только мальчики! Но Ивонн не останавливают такие мелочи, и она быстро обратила юного Мориса к радостям двуполой любви.
Эсканд сохранит это в своей памяти, много лет спустя он признался, что этот роман был искренней и настоящей страстью, и если бы он не испытывал безмерного восхищения и огромного уважения к Саша Гитри, он сделал бы всё, чтобы похитить у него Ивонн Прентан!
Саша уже не знает, что придумать, чтобы угодить Ивонн; он соглашается пересмотреть свою «окончательную» позицию по отношению к звуковому кино, поскольку его жена хочет, чтобы он заинтересовался этим зарождающимся видом искусства, о котором она постоянно ему говорит. Вероятно, она уже поняла, что разговорные и музыкальные фильмы могут привлечь новых зрителей миллионами. После визита на киностудию «Парамаунт» в Жуанвилле Саша, в конце концов, принял предложение Пьера Браунбергера (Pierre Braunberger) и Роже Ришбе (Roger Richebé) адаптировать для экрана одну из его пьес, с условием ни руководить съёмками, ни участвовать в них. Очень интересная для Саша, с финансовой точки зрения, сделка была быстро заключена, а его выбор пал на «Белое и Чёрное».
Режиссуру доверили Марку Аллегре (Marc Allégret)[83]. Ремю был выбран потому, что эту роль он играл в театре. Также этот фильм дал возможность сыграть свою первую большую роль в кино одной из величайших звёзд послевоенного кинематографа — Фернанделю. Он сыграл роль гостиничного посыльного, девственника семнадцати лет (тогда как актёру в это время было уже двадцать семь!)
Фернандель вспоминает в интервью Максу Фаварелли (Max Favalelli) о своей первой встрече с мэтром: «И вот мы в его особняке. Лакей в полосатом жилете берёт у меня пальто. Дворецкий проводит нас по лестнице и мы входим в кабинет, где находился Саша со своими штучками-дрючками. Его музей. Мэтр одевался. Он извинился. Я был под сильным впечатлением и ютился на краешке сиденья, нерешительный и робкий. Наконец, он появился, и я впервые услышал "виолончель" его знаменитого голоса. В домашнем халате, с жабо,
