Чтоб услыхал хоть один человек - Рюноскэ Акутагава
Рю
ПИСЬМО МАЦУОКЕ ЮДЗУРУ
21 декабря 1916 года, Камакура
Юдзуру-кун!
Ничего у меня не получается. Начал писать «Пальцы», «Подделка», «Копьеносец» – все три никуда не годятся. Я их забросил. Посылаю шестой номер. Хотелось бы писать побольше, но нет времени. Тоскливо.
Рю
ПИСЬМО ЦУКАМОТО ФУМИКО
1916 год, Табата
Фуми-тян!
Пока мы не виделись, ты, наверное, ещё подросла. И наверное, немного пополнела. Прошу тебя, стань покрупнее. Ты не должна оставаться худышкой. Но при этом оставайся по-прежнему ребёнком. Пусть твоё сердце, доброе от природы, останется таким же. Среди людей попадаются маленькие умницы – не будь такой. Не становись похожей на ****. Как ни умна она, это всё равно ни к чему. Ни к чему потому, что нет у неё природного прямодушия. Она обладает извращённым не по возрасту умом. Это никуда не годится. Оставайся такой, какая ты есть, не теряй душевной чистоты.
Пусть это трудно – всё равно. Я хочу сказать, чтобы ты была такой же, как сейчас. Самое почётное для тебя как человека всегда оставаться такой же душевной. Я люблю тебя, Фуми-тян, именно такой. С кем бы я ни сравнивал тебя, ты никому не уступишь.
Выдающиеся женщины – женщины, пишущие романы, женщины, пишущие картины, женщины, пишущие пьесы, женщины, возглавляющие женские общества, – как правило, авантюристки. Зазнавшиеся дуры. Не нужно уподобляться им. Человек, живущий естественной и честной жизнью, – это человек самого высокого полёта. Показуха никогда не нужна. Ты, Фуми-тян, нынешняя, прекраснее десятка таких, как ****. Будь всегда такой. Этого вполне достаточно. Во всяком случае, я тебя не сравню ни с кем.
Это не комплимент. Я не стану лгать тебе. Прошу тебя – верь мне. Я тебе тоже верю. Нужно, чтобы каждый человек сделал то, что обязан сделать. Всегда поступай так, прошу тебя. Это относится и к учёбе, и к домашним обязанностям – выполняй их как следует. Но было бы низко требовать за это какое-то вознаграждение. Возьмём ту же учёбу – заниматься ради одних только успехов не следует. Это было бы низким тщеславием. Учиться нужно только ради того, чтобы сделать то, что обязан сделать. Этого вполне достаточно. А какие будут успехи, безразлично. Успехи определяются людьми. Люди же не могут судить о том, чего ты стоишь на самом деле, поэтому их оценка ничего не значит.
Существует множество людей, для которых важны лишь деньги, мнение общества. Людей, которые кичатся богатством, принадлежностью к аристократии. Но богачи могут гордиться лишь деньгами, а не тем, что чего-то стоят сами. Аристократы могут гордиться титулами. Но не тем, что являются выдающимися людьми. Как омерзительны кичливые аристократы и богачи, омерзительны и люди, благоговеющие перед ними! Не нужно брать с них пример. То же относится и к успехам в учёбе. Не нужно стремиться к дутой славе. Следует стремиться лишь к тому, чтобы доказать, чего ты стоишь на самом деле. Нужно надеяться только на себя. (…)
Переживая вместе горести и радости, постараемся стать уважаемыми всеми людьми.
Может быть, приедешь ко мне с братом, куда-нибудь сходим. Я всё время очень занят. Грустно текут мои дни. Мне хочется почаще видеться с тобой, Фуми-тян. Но, видимо, из этого ничего не выйдет. Всё-таки приезжай. Я жду тебя. Можем пойти на выставку.
1917
ПИСЬМО СУГЕ ТАДАО[211]
5 января 1917 года, Табата
Суга Тадао-сама!
Благодарю за письмо. Ты напрасно считаешь, что я забыл о наших встречах в Камакуре. Просто ко мне всё время кто-то приходит, и я безумно занят. У меня нет даже времени спокойно написать письмо. Но вот пишу. Это первое моё письмо, напоминающее таковое. В начале месяца написал для «Осака майнити симбун» довольно необычную новеллу. О других – в «Бунсё сэкай» и «Синтё» – ты, видимо, знаешь. Но все эти три новеллы мне не особенно по душе, и я полон пессимизма. Хотя я и говорю о пессимизме, эта проблема связана только со мной, я совсем не считаю, что мои новеллы хуже, чем у других. Поэтому, если их будет кто-то ругать, я разозлюсь. (…)
Акутагава Рюноскэ
ПИСЬМО МАЦУОКЕ ЮДЗУРУ
18 января 1917 года, Камакура
Мацуока Юдзуру-сама!
Прочёл новогодние номера самых разных журналов. Хочу написать о своих впечатлениях, чтобы удовлетворить потребность поболтать. Опубликованный в «Тайё» рассказ Хакутё «Иссохшая душа» довольно хорош. Но не более того, хотя и написан аккуратно. Побольше бы умения, на таком материале можно было бы создать поистине трагедийную вещь. Будет случай, прочти. Потом я прочёл «Солнце сияет», и мне стало грустно. Слишком уж много в нем недостатков. Прежде всего удивительно не хватает силы, хотя описывается событие, которое должно предстать перед читателем как нечто огромное. Стиль ужасный. Но всё же я думаю: не лучше ли он «Бедных людей»? Обе вещи Танидзаки никуда не годятся. Так называемая поэтическая лексика в Японии служит тому, чтобы скрыть пустоту. Всё это слишком театрально и неестественно красиво. (…) Таяме не удалось ничего. Разговор монаха с гейшей в рассказе, опубликованном в «Тюокороне», слишком уж вульгарен. Провозгласить натурализм и не уметь написать произведений, основываясь на этом методе, всё равно что лысому рекламировать средство для роста волос. Плоха и «Утерянная рукопись» Сатоми. Написана наспех. (…)
Прочитанное произвело на меня самое безрадостное впечатление. Такое убожество. (Лишь в этом пункте я согласен с Накамурой Когэцу-куном.) С огромным интересом прочёл о том, как Гюго писал «Собор Парижской Богоматери». В декабрьские морозные дни он, распахнув окно, писал, забыв о холоде и вообще обо всем на свете. И меньше чем за год написал эту невероятную вещь – приходится только поражаться этому. В мемуарах одного француза сказано, что однажды Гюго накупил огромное количество бумаги и чернил и подумал: «Зачем мне столько?» И вдруг на следующий день Гюго засел за «Собор Парижской Богоматери». Такого не бывает сейчас ни с одним писателем. Видимо, то же случилось с сэнсэем, когда он начал писать свой роман.
Я всё время читаю, как делал это и в годы учёбы в колледже. Иначе не могу. Почему? Сам не понимаю. Сейчас читаю «Разбойников» Шиллера. До этого прочёл чудесные сказки Гофмана, и мне захотелось написать какой-нибудь страшный рассказ о привидениях, но отложил свою затею. Впервые прочёл Гауфа. Выдающиеся мастера непринуждённо и свободно идут к намеченной цели – за ними
