Мицос Александропулос - Сцены из жизни Максима Грека

«Слово оправдательное об исправлении книг,

написанное скудоумным иноком Максимом Святогорцем».

3. «Поскольку некоторые — не знаю, что им приключилось, — не страшатся называть меня, человека ни в чем не повинного, еретиком и врагом и изменником богохранимой Российской державы, то представилось мне необходимым и справедливым дать о себе ответ в кратких словах и вразумить клевещущих на меня такою неправедною клеветою, что, благодатью истинного бога нашего Иисуса Христа, я во всех отношениях и православный христианин, и богохранимой Русской державы доброхотный и прилежнейший богомолец…

Итак, умоляю православных священников и благочестивого князя выслушать мой ответ с приличным христианам благоразумием и с христоподражательною кротостью, отвергнув всякий неправедный гнев и всякую ярость:

…В своих сочинениях обличаю я латинскую ересь и хулу иудейскую и языческую, разбиваю и отвергаю их. И самому себе, и всякому благочестивому иноку я советую строить свою жизнь по святым божьим заповедям, по преданиям и установлениям апостолов и святых отцов, советую отстать от лихоимства и взимания ростов, от неправды и расхищения чужих имений и трудов, так как, по учению святых евангелий и всего Священного писания, творящие такие дела не приемлются в царство божие, а отсылаются страшным судией на бесконечные муки. Не по этой ли причине я сделался для вас невыносимым и назван еретиком?

Подумайте, справедливо ли мне от вас это терпеть и слышать — человеку неповинному в деле православной веры? В жизни моей я, конечно, грешен. Однако свидетелем мне господь наш Иисус Христос, истинный бог, что не знаю я за собой ничего хульного о святой и непорочной христианской вере. И еще: никаких лукавств и наветов не изобретал я ни на одного человека, даже если кто оскорбил меня ранее или теперь, по-видимому, оскорбляет. Ибо знаю я заповедь Спасителя, повелевающую: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас, да будете сынами отца нашего небесного…»[166]

На каком же основании некоторые несправедливо клевещут на меня, называя меня изменником и врагом богохранимой державы Российской? Да не вменит им сего господь бог в грех! Но не хорошо и не прилично священникам уступать ярости, гневу и памятозлобию, неправедно ненавидеть и враждебно гнать неповинных, а тем более тех, которые непрестанно молятся о вас, которые по божественной ревности борются за истину евангельскую и благочиние монашеского жития. Если же вам неугодна наша ревность о боге и дерзновение об истине, которыми мы дерзаем, уповая на вашу и нашу православную веру и любовь, то зачем вы держите меня здесь насильно? Кто вас к чему-нибудь принуждает? Вы же сами желаете учиться истине, и на нас, по заповеди божьей, лежит обязанность проповедовать вопрошающим нас о евангельской и апостольской истине и о том, что передано отцами об иноческом житии и узаконении. Ибо сказано небесным царем, Иисусом Христом: «…что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях»,[167] дальнейшее известно вам, господа мои. Зачем же вызвали вы меня со Святой Горы, а главное — зачем держите здесь насильно, ежели в усвоенном мною отчасти познании Священного писания не нуждаетесь? Прошу вас, однако, не смущайтесь словами моими, что я насильно удержан у вас: ведь я делаю это объяснение перед благоверными и православными судьями и князьями. Сами вы хорошо знаете правило Первого Вселенского Никейского собора,[168] которым строго предписывается всем преосвященным святителям не судить никого, не принадлежащего к их пределам. Поэтому хорош ли я и справедлив ли я в своей православной вере или погрешен в чем — я подлежу суду вселенского патриарха, а не святителя благоверной русской земли, ибо я — грек, в греческой земле родился, воспитан и пострижен в иночество. Потому и подчинен я святителям греческой земли согласно правил и установлений святых соборов. Поэтому следует вам, как правоверным, подчиниться во всем божественным правилам и установлениям святых соборов, чтобы оказаться во всем правыми перед богом и заслуживающими от людей честь и похвалу. Если же окажется, что я здесь кого-нибудь обидел или злоумышлял против благоверного и славного великого князя Российского и обвинители мои это докажут, то не отказываюсь я ни от какой смертной казни и с радостью приму всякое наказание, чтобы этим избавиться от вечных мучений. Но надеюсь на неизреченную милость божию, что оклеветавшие меня во всем меня оболгали, в чем бог да простит им, кто бы они ни были.

Таков отзыв с моей стороны по сему предмету нахожу достаточным. Что же касается меня самого, то, хотя и не высок я в знании и понимании божественного писанин, однако был послан сюда со Святой Горы по просьбе и по грамоте приснопамятного великого князя Василия Иоанновича всея Руси, от которого в течение девяти лет сподоблялся великой чести. Повинуясь его повелению, я перевел с греческого на русский язык не только толкование на Псалтырь, которое имеет особенно важное значение и исполнено всякой пользы и сладости духовной, но и другие боговдохновенные книги, многообразно попорченные переписчиками. Эти книги я при помощи благодати Христовой и содействии духа утешителя исправил, что и вам, думаю, господам моим, небезызвестно. Если же что-нибудь по забвению или по какой другой причине мною недосмотрено и, как вы заметили, не хорошо переведено, то причины сему могут быть различные, ежечасно приключающиеся уму человеческому по его несовершенству. Ибо и забвение омрачает его, и скорбь смущает; случается, что ярость, гнев и опьянение потемняют его. Ввиду стольких треволнений, обуревающих немощный человеческий ум, если что-нибудь и недосмотрено кем, то не следует этому удивляться и смущаться или осуждать его в ереси; напротив, следует отнестись к нему милостиво и оказать ему христианскую любовь, и что им недосмотрено — следует исправить вместе с ним. Ибо нет никого из людей, который был бы вполне совершенен, но все подлежим забвению и неведению, одни в большей, другие в меньшей мере, и все нуждаемся в совете и помощи других. Ввиду всего этого было бы справедливо и благочестиво с вашей стороны последовать примеру того доброго пастыря, который, оставив девяносто девять овец в горах, пошел искать одну заблудшую, и, найдя ее, взял на свои плечи, и возвратился, радуясь о ней более, нежели о девятидесяти девяти незаблудших.[169] Его милосердию и кротости подражая, прекратите и вы, умоляю вашу честность, долговременное нерасположение, чтобы не сказать вражду, ко мне, бедному, и явите мне, окаянному, заповеданные богом и свойственные спасителю нашему Иисусу Христу любовь и кротость…»