Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
Приятным исключением из правила плохой кормёжки оказался только один совхоз. Село, по виду русское, оказалось немецким. Столовая – обычная бревенчатая изба с летней площадкой. Накормили вкуснейшим борщом и рубленым бифштексом! Вообще, всё в этом селе говорило о зажиточности и хорошей организации дела: добротные избы, ухоженные палисадники с цветами и яблонями, хорошая столовая. Вероятно, сказывалось немецкое отношение к делу. Нас разместили в местном клубе, дали матрацы и одеяла, из которых мы выбили немыслимое количество пыли. Мы с девочками стояли на крыльце клуба, когда к нему подкатил парень на мотоцикле с предложением покататься с ним по степи. Я сразу откликнулась. Больше часа мы носились с ним по горячей, залитой солнцем степи. Степь бескрайняя и, как стол, плоская, а посреди степи вдруг небольшое озеро. Я вернулась под сильным впечатлением от поездки, и тут меня чуть было не прибили студийцы за легкомысленность. Они, оказывается, всё это время жутко за меня волновались. Уже не чаяли увидеть живой или по крайней мере невредимой. Я несколько реабилитировала себя сообщением об озере с чистой водой, что в степи километрах в двадцати от села. Мы погрузились в машину и помчались купаться, т. к. все были запылённые и грязные. Озеро было чистое-чистое, но с топкими берегами. В воду приходилось заходить и выходить из неё, увязая в грязи. Вообще, пейзажи Петропавловской области бывали разными. Пыльная степь до горизонта без единого кустика вдруг сменялась берёзовыми перелесками, попадались озёра и пруды. В них мы главным образом и отмывались от пыли. Однажды вечером, запылённые с ног до головы после долгого переезда, приехали в село и первым делом спросили, нет ли рядом какого-нибудь водоёма.
– Есть озеро, – ответили нам, – но оно солёное.
– Солёное подойдёт!
Почти совсем стемнело. Мы радостно побежали к озеру. Вошли в воду, попробовали помыться и покрылись толстой коркой соли, сильно усугубив немытость. По солёности озеро мало чем уступало Мёртвому морю. Словом, с гигиеной и санитарией были сложности.
Местное население поначалу встречало нас, мягко говоря, настороженно. Наши предшественники – эстрадные коллективы, устраивающие чёс по целине, – оставляли после себя не очень хорошее впечатление. В первом населённом пункте, в который мы приехали, была маленькая гостиница. Мы в ней остановились и прожили неделю, выезжая давать спектакли в ближайшие села. Не успели выгрузиться из машины, как услышали: «Вот опять проститутки приехали!» Оказывается, перед нами были какие-то эстрадники, которые напивались почти каждый день, дебоширили. От нас ждали того же и очень удивились, когда мы вечерами пели песни, не выпивали и не скандалили. Но то, что девочки носили брюки (а в чём ещё можно было ездить в полуторке?), воспринималось местным населением как вызов общественной морали. Пересекая область, на два часа сделали остановку в Петропавловске. Мы, девочки, одетые в брюки, шли по центральной улице – искали туалет. Постепенно вокруг нас сформировалась толпа из злобных тёток, сопровождавшая нас по ходу движения. Самое мягкое слово в наш адрес было «проститутки». Это были областные «дамы», а уж сельских жительниц вид женских брюк вообще вводил в ступор. Надо помнить, что на дворе стоял 1961 год. Цивилизация в виде женских брюк до тех мест ещё не добралась.
В поездке Юра Володин и Никита сочинили студийный гимн. Он был длинным, но в моей памяти сохранилась только одна строчка из него: «И снова студия Ершова летит вперёд под стук колёс!» Ещё по дороге на целину, в поезде, в большом альбоме начали выпускать две газеты – мужскую и женскую. Газеты с рисунками и комментариями в юмористическом тоне описывали наши приключения и неизменно язвили в адрес друг друга. В целом поездка пошла на пользу спектаклю. Мы его обкатали. Ершов после каждого спектакля устраивал его разбор, а иногда и разнос. Вернулись в Москву, несколько уставшие друг от друга. Никаких денег мы, конечно, не заработали.
В студии начали репетировать пьесу Реньяра, современника Мольера, «Единственный наследник». Это комедия положений, где ловкая служанка и её дружок обманом раскручивают богатого и жадного господина на то, чтобы он отдал наследство своему бедному племяннику, влюблённому в юную и прелестную девушку. Ставил спектакль Никита. Он сочинил музыку к спектаклю и песни для всех главных персонажей. Слова к песням написал Юра Володин. По современным представлениям это был мюзикл. Оказалось, что для французской комедии мы плохо двигаемся. Мать Никиты, бывшая балерина, стала нам исправлять осанку упражнениями у балетного станка.
Вместо него использовали спинки стульев. Репетировали все с энтузиазмом. Когда спектакль показали Ершову, он его разнёс в пух и прах. Все песни выбросил как снижающие темп спектакля. Но они остались с нами – ещё долго мы их пели на вечеринках и в походах. Спектакль «Единственный наследник» пользовался успехом у зрителей: занимательный сюжет, смешные ситуации. Его мы сыграли перед актёрами театра «Современник». Дело в том, что вышедшую к тому времени книгу Петра Михайловича «Технология актёрского искусства» прочёл Олег Ефремов. Он предложил Ершову преподавать актёрское мастерство актёрам театра «Современник». Преподавание продлилось недолго. В театре спустя месяц вывесили объявление с просьбой записаться актёрам, желающим заниматься у Ершова. Записался один Олег Табаков, что и решило вопрос. Правда, Пётр Михайлович долгое время
