Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков
Алей так и не пришёл его выручить. Маметкул ранен. Верный, надёжный, как клинок, Маметкул…
Глава седьмая
Вступление Ермака в Кашлык
Ермак ликовал. Битва разворачивалась и проходила именно так, как он задумывал. Когда ночью он получил очередное донесение своего ертаула и картина сибирской обороны стала ему ясна, он тут же собрал круг, успокоил молодых казаков, пообещав им, что, когда они войдут в Кашлык, их ждёт богатый дуван. Их усилия, их кровь будут щедро оплачены.
– Но к ним не подступиться! – сокрушались молодые.
– Подступимся. – Ермак обвёл взглядом казаков. – А вот как подступиться, об этом давайте и подумаем.
Казаки думали две ночи. Это дало повод Семёну Ульяновичу Ремизову исправить некоторые даты первоначальных летописей и вывести, что под Чувашевым мысом ермаковцы и сибирцы «билися 3 дни без опочину (отдыха) неотступно». Затем, пишет Ремизов, казаки отошли за Иртыш, заночевали там, а утром вошли в ханскую столицу. Скрынников предполагает, что тобольский летописец все эти подробности о манёврах ермаковцев после сражения просто-напросто выдумал.
Некоторые исследователи предполагают, что бой у Чувашева мыса был настолько удачным для Ермака, что его войско не понесло потерь убитыми. А между тем доремизовские хроники свидетельствуют недвусмысленно: «На том месте убиенным вечная память большая». Вряд ли хроникёр скорбел только о татарах, хантах, манси и других сибирцах, которых, скорее всего, тоже похоронили там же, неподалёку от мыса.
А ещё ветераны, как под протокол, твердили архиепископским дьякам, что вступили в ханскую столицу в тот же день, когда ещё не остыла кровь, пролитая на Чувашем мысу. И что «билися» не «3 дни», а день: «и была баталия целой день».
Итак, флотилия Ермака, покинув урочище Аттик-мурзы, стремительно вернулась под Чувашев мыс, сотня атамана Матвея Мещеряка произвела быструю высадку, имитировала атаку, так же быстро отступила, когда Маметкул, поверив в русскую атаку, контратаковал, выведя первую шеренгу своего войска из надёжных укрытий под картечь казаков. А там, когда сошлись грудь на грудь, казаки и показали своё искусство ближнего боя. Не много находилось равных им в съёмном (ближнем, рукопашном) бою в Ливонии и Речи Посполитой, под Азовом и в Казани, а тут и вовсе не нашлось.
– Бей-убивай! – рычали старые казаки, когда дело дошло до клинков, когда пищали были отложены, копья сломаны или брошены в цели.
– Круши, братцы, басурман!
Вот где нашлась работа шестопёру Ивана Грозы и оскорду Данилы Зубца. Даже Фома Силыч куда-то запрятал свой большой лук, метавший стрелы на двести шагов, и взялся за двуручный меч, который добыл в бою на могилёвской стене.
Историки разных эпох, изучавшие эпизоды похода Ермака в Сибирь, важнейшее место отдают сражению под Чувашевым мысом. И все склоняются к тому, что успех операции во многом зависел от удачного и неожиданного для сибирцев применения казаками огнестрельного оружия. До прихода русских бородачей на Иртыш и Тобол сибирские воины и охотники знали, что зверя, а подобно зверю, и человека можно поразить на расстоянии удачно брошенным копьём, пальмой или пущенной из лука стрелой. Но что кусочек мягкого свинца, размером с небольшой речной камешек, может за сто шагов пробить кольчугу, сломать ребро, ключицу, пробить шлем вместе с лобной костью… Притом что выстрел сопровождается жутким грохотом, вспышкой огня и дыма, от которого и люди, и кони приходят в ужас. Те из воинов и охотников, кто видел это впервые, невольно приходили к мысли, что бородачам помогают злые шаманы и с ними лучше не иметь дела, а уйти подобру-поздорову в родную тайгу и укрыться там, не злить пришлых шаманов, запутать следы, чтобы бородачи не нашли их.
Историки войн тоже утверждают, что очень часто исход битв, в том числе и великих, которые решали судьбы народов и царств, зависел от удачного и, самое главное, неожиданного применения одной из сторон нового оружия, новой военной тактики.
Это и произошло 26 октября 1582 года на реке Иртыше у Чувашево мыса в сражении казаков Ермака с сибирцами хана Кучума.
Сразу после сражения, в результате которого войско Кучума было частично уничтожено, а частично рассеяно казаками, победители вступили в столицу побеждённых. Кашлык не охранялся. Стены и крепостные башни оказались пусты, ворота распахнуты. Город был похож на поспешно брошенный дом. А. Т. Шашков пишет: «После того как его в страхе стали покидать отряды союзных остяцких князьков, и сам он помчался к своей столице и, “взяв малое нечто от сокровищ своих, и вдашась невозвратному бегству со всеми людьми. Град же свой Сибирь остави пуст”. 26 октября в него вошли ермаковцы…»
То, что победители вошли в город тихо, без пожаров и резни, обычных в тот жестокий век, не осталось незамеченным местным населением, людьми, жившими на посаде, а в канун битвы ушедшими в тайгу в тайные урочища и на непроходимые болота. Вскоре большинство из беженцев, видя, что пришельцы не жгут и не грабят, начали возвращаться в свои жилища.
А. Т. Шашков: «Весть о победе русских казаков, одержанной над грозным сибирским властителем, мгновенно облетела окрестности. Уже на четвёртый день после взятия Сибири “прииде к Ермаку во град… остяцкий князец имянем Бояр со многими остяки”, принесший в дар меха и съестные припасы. Вскоре стали возвращаться в город семьи бежавших накануне татар».
Зима торопила. Уже поседела тайга, ночные морозы железными обручами сковали землю. Остановились реки, и только узкие чёрные полыньи дымились, упорно пролизывая лёд. Все эти дни казаки обживали своё новое зимовье. Зимовать они остались в Кашлыке. Отрывали землянки, опускали в них свежие срубы, выкладывали печи. Казаки народ неприхотливый. Поправляли крепостные стены, рубили новые башни, снимали гнилые венцы, подводили новые. Такая работа была для них делом привычным.
На сторожевых башнях день и ночь несли караульную службу. Первое время ждали набега. Среди убитых ни хана, ни его лучших воевод не обнаружили.
– Он вернётся, – твердил Ермак, когда атаманы и старые казаки собирались в избе, поставленной недалеко от ханского дворца. – Остяки доносят, что видели его то там, то там. Говорят, набирает войско.
– Чтобы вернуться сюда, войско ему надобно большое, – усмехнулся Иван Кольцо. – Где ему сейчас столько воинов собрать!
– Наверстает. Казну-то в тайгу упёр. Есть чем расплатиться.
– Вот башкирцы да ногаи возле него и крутятся.
– А остяки? Остяки в его войско идут? – спросил Ермак.
– Нет, пока осторожничают.
– На днях Бояр обещал обоз прислать – оленина, сохатина, птица, мороженая рыба, – доложил Богдан Брязга, которому Ермак поручил снабжение казаков продовольствием.
– Примите его по-княжески.
– Примем, Тимофеич. Мехами отдарим.
– Мехов у них и у самих хватает. К тому же северные соболя не чета здешним.
– Тогда топоры
