Записки русского крестьянина - Иван Яковлевич Столяров
Отчего у меня такое безразличие ? Не поколеблено ли мое моральное состояние от перенесенных испытаний, и я пал духом ? Исчезла ли жажда знаний ? А может быть причиной тому физическое состояние, так как я чувствовал себя чрезвычайно истощенным ? Возникло также разочарование, вызванное близким знакомством с революционной элитой, боязнь перед предстоящими трудностями : как сочетать учение и материальные заботы жизни. Много сомнений охватывало меня постоянно. Я их испытывал с тех пор, когда, по воле судьбы, был вырван из тюрьмы благодаря крестьянам, а потом совершил громадное путешествие : Москва, Гельсингфорс, Копенгаген, Берлин, Женева и, наконец, Париж, фееричное путешествие для молодого человека, сына крестьянина, не освоившего еще как следует своего родного литературного языка. Да, это была сказка ! Но смогу ли я удержаться на той высоте, на которую вознесла меня судьба при моем физическом и моральном состоянии ?
Эти сомнения не только уменьшали, но даже, моментами, заглушали ту радость, которую она должна была бы вызвать в моем положении. Вот почему без всякого волнения получил я уведомление ректора Парижского Университета о предоставлении мне эквивалента на степень бакалавра и зачислении меня в студенты на Факультет Естественных наук Сорбонны.
Мои парижские друзья забеспокоились о моем физическом состоянии и решили повести меня к врачам. Первый из них сказал, что у меня туберкулез ; второй — объявил, что мне следует носить корсет ; третий сказал мне : « Уезжайте из Парижа, этот город вам не подходит. Поезжайте в какой-нибудь провинциальный город, например, в Тулузу. » Я последовал его совету и поехал записываться на Факультет Естественных наук Тулузы. Там состояние моего здоровья изменилось совершенно. Там я получил высшее образование, диплом инженера-агронома и в то же время выдержал экзамены по ихтиологии, зоологии и ботаники, но не выдержал одного экзамена на Факультете : « за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь »; я был совершенно изнурен.
Я смог поехать в Россию только через десять лет, в 1916 году и повидаться со своей семьей. Мой отец умер вскоре после этого, по-видимому от воспаления легких.
Моя мать осталась совсем одна. « Мать ! Бедная, неутомимая труженица, страдалица за всех обездоленных, ты всегда думала о том, чтобы помочь другим, облегчить жизнь своим. Ты сочувствовала чужому горю, но никогда не думала о лучшей доли для себя самой.
Твой старший сын, со всей своей семьей уехал на дальний край своей родины, оставив тебя одну в последние дни твоей жизни, одну ’ как полынь в степи. ’
Младший, ’ ученый ’ , твой любимчик, улетел из родного гнезда далеко от тебя и не был при тебе, чтобы помочь тебе в трудные моменты твоей жизни.
Ничто не сломило тебя : ни твоя горькая доля, ни крайняя нужда, ни произвол правопорядка, ни бесправие. Одиночество, холод, тревога за твоих сыновей, — вот что истощило тебя. В старости, во время ужасных беспорядков, которые сотрясали родину, никто не принес человеческой теплоты твоему изнуренному сердцу. На холодной печи ты нашла последнее убежище, последний покой... »
Крестьянские дети привыкли с раннего детства видеть близко смерть. На их глазах умирали их братья и сестры, дедушки и бабушки, иногда и их родители. Часто они были свидетелями последних минут жизни своих соседей. Они считали своим долгом пойти посмотреть на покойника, лежащего на скамье под иконами до положения во гроб или сейчас же после этого посмотреть на него в гробу, если даже усопший был далеко от их избы.
От дома до церкви несут покойника в открытом гробу и все прохожие видят его. Дети выбегают из избы и бегут за процессией, чтобы взглянуть на покойника.
Я же, в качестве чтеца, был много раз совсем близко от покойника. Между 12 и 16 годами я участвовал в похоронах по крайней мере 100 раз и видел лицо покойника, на которое смерть наложила свой отпечаток. Даже когда мне еще не было 12-ти лет, я видел много покойников.
Только подростки и молодые, полные жизни и сил, желания жить, боятся смерти. Остальные же принимают смерть как Божие послание, чтобы положить конец земной жизни человека. Люди же, умирающие в преклонном возрасте, не боятся смерти. Предчувствуя ее приход, они спешат дать последние наставления членам семьи.
Так, один крестьянин, узнав от врача, что ему нужно сделать операцию, которая его спасет, очень спокойно отказался от операции, сказав : « Нет, уж лучше я вернусь домой, чтобы дать моим близким наказ о моей последней воле и приготовиться к смерти. » « Приготовиться » означает : принять соборование или, по крайней мере, исповедоваться и причаститься.
Крестьянин, страдающий тяжелой, неизлечимой болезнью, молил Бога не о выздоровлении, а ниспослать* ему « смертушку ». Старики, дожившие до глубокой старости, думали лишь об одном : пришла бы за ним поскорее смертушка. Часто приходилось видеть старика на завалинке у избы, греющегося на солнышке и твердящего смиренно : « Боженька, наверно, забыл про меня, не хочет прислать ко мне смерть. »
Я очень хорошо помню, как однажды я пошел со своей матерью навестить тяжело больного крестьянина. Моя мать считала своим долгом навещать больных и часто брала меня с собой. Итак мы пошли к этому умирающему, лет сорока, еще в расцвете сил. На крестьянском языке слово «умирать » не всегда означало, что человек уже при смерти, но часто выражало только мнение окружающих его.
Мы вошли в избу больного. Он лежал на скамье, покрытый какими-то лохмотьями. Лицо его выражало страдание. Моя мать спросила : « Что ж, дорогой Захар, тебе не лучше ? » Больной заскрежетал зубами и закричал : « Смерть думает, что она меня одолеет, а нет ! Я не покорюсь ей. Увидим, кто сильнее ». Видно было, что он не только не боялся смерти, но даже решил бороться с ней.
Крестьяне твердо верили : « Наступит день и час, когда Всевышний Судия прикажет архангелам затрубить, призывая на Страшный Суд во всех странах света. И тогда все мертвые встанут из гроба. Они соединятся со своими душами и предстанут, как и все живые, на Суд Праведный. Тогда Всевышний Судия вынесет окончательный приговор каждому по его делам и по той жизни,
