Генрих Шумахер - Любовь и жизнь леди Гамильтон

— Может быть, — пробормотала она, не глядя на него. — Может быть.

Она свернула на площадь. Ее красивая, стройная фигурка смешалась с рыночной толпой. Том смотрел ей вслед пока она не исчезла из виду. Потом медленно двинулся следом за ней.

Эмма нашла мать в лавке мистера Блосса, где та обслуживала покупателей среди блестящих кувшинов с молоком, выложенных зелеными листьями корзиночек с маслом и громоздящихся друг на друге клеток с птицей. Она крепко обняла дочь, прижала ее к груди и поцеловала в лоб. И тут же хлынул поток жалоб. Мистер Блосс арендатор, с каждым днем становится все невыносимей. С тех пор как она потеряла доставшееся ей наследство, он придирается ко всему, что бы она ни сделала. Ничем ему не угодишь. Он называет ее бездельницей, говорит, что она даром ест хлеб, держит он ее по доброте и из милости.

Эмма слушала молча. Она видела, как поседели у матери волосы на висках, какие глубокие морщины прорезали на ее щеках и лбу тяжкие думы и заботы.

Довольно нужды! Довольно!

Во время перерыва, когда покупатели не докучали им, она рассказала все матери.

— Если я отправлюсь к мисс Келли, — взволнованно закончила она свой рассказ, — тебе больше не придется обо мне заботиться. Да я, наверно, и тебе смогу высылать деньги, чтобы освободить тебя от мистера Блосса.

Мать охватил страх.

— Мисс Келли! Да ты ведь ее не знаешь! Как ты можешь доверять ей? От знатной дамы впору ждать чего угодно. Сегодня она нарядит тебя в шелк и бархат, а завтра выбросит на улицу, если ей больше понравится другая.

Эмма засмеялась.

— Тогда я пойду к мистеру Ромни. Он хочет писать мой портрет. За каждый сеанс он дает мне больше, чем я теперь зарабатываю за целый год. Ему понравилось во мне все, он влюбился в меня до безумия. Я стану знаменита! Понимаешь, знаменита!

Она сияла. Однако с лица матери не сходила тревога.

— Вот, вот — знаменита! Ты только этим и бредишь с тех пор, как побывала у миссис Баркер. А знаешь ли ты, что это такое — знаменитая натурщица? Разумеется, люди тебя знают. Знают все о тебе. Ты стоишь перед ними, раздетая и потерявшая стыд. Встретив тебя, они станут показывать на тебя пальцами: вот Эмма Лайен, самая красивая девка в Лондоне!

— Матушка!

— Конечно, девка. Натурщицу можно купить. Каждый может купить тебя за несколько фунтов, которые он тебе швырнет. И это длится до тех пор, пока ты молода и красива. А потом уже никому до тебя и дела нет. И ты оказываешься на улице, в отрепьях, опозоренная, измученная. А я, твоя мать, — боже мой, для того ли я тебя родила? Для того ли растила, терпя унижения, надрываясь в трудах и заботах?

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Совершенно убитая, она села на ящик в глубине лавки, стараясь спрятаться от взглядов прохожих.

Эмма угрюмо уставилась в одну точку.

— Перестань плакать, матушка, — сказала она наконец через силу. — Если тебе так тяжело отпустить меня, ну что ж, попробую и дальше терпеть эту жизнь.

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, невольно набежавшие на глаза. Ее взгляд скользил по идущим мимо людям, по пестрой толчее рынка.

Внезапно она вздрогнула. Что это там появилось в узком проходе между лавками?

Она вспомнила тот день, в который впервые пришла к миссис Баркер. Перед ней вновь совершенно отчетливо пронеслось все то, что тогда произошло. Ей казалось, что она и сейчас слышит слова, которые, как уколы кинжала, поражали ее сердце.

Джейн Миддлтон, сестра лорда, вдруг обратилась к Эмме:

— Мисс Лайен, скажите нам, кем был ваш высокочтимый батюшка?

И тут Анна Грей, племянница баронета, стала напевать на мелодию старой народной песни:

Мистер Лайен в Уэльсе дровосеком был,В Северном Уэльсе деревья он валил.

Вновь вступила Джейн Миддлтон:

— Мисс Лайен, а кто же ваша высокочтимая матушка?

Анна Грей:

Миссис Лайен — известная коровница, онаЗапахами хлева вся пропитана.

Снова Джейн Миддлтон:

— Мисс Лайен, в каком прекрасном замке вы родились?

И опять Анна Грей:

Замком миссис Лайен изгородь была,Там она прекрасное дитя и родила.

И с глубоким поклоном она представила Эмму остальным девочкам:

— Сударыни, это наша новая подруга, которая будет жить вместе с нами, Эмма Лайен, прекрасная пастушка из Хадна, дочь дровосека и коровницы, рожденная под забором.

Сколько ни суждено Эмме прожить, никогда не забудет она этот час.

И вот обе они шли по проходу. Джейн Миддлтон — маленькая, изящная, с узким лицом, глаза ее высокомерно сверкали. Анна Грей — высокая, гибкая, светловолосая, с круглой кудрявой кукольной головкой. Джейн сопровождал ее жених лорд Галифакс, долговязый худой человек с застывшим, лишенным выражения лицом. Они шли смеясь и болтая и не обращали никакого внимания на людей, раболепно уступавших им дорогу.

Внезапно Эмма увидела, что взгляд Джейн Миддлтон остановился на ней. Как бы случайно Джейн подошла к лавке матери Эммы.

— Мне кажется, Анна, нам следует что-нибудь купить для миссис Баркер. Что ты думаешь насчет индюка? У вас есть с собой деньги, Огастес?

Лорд Галифакс высокомерно пожал плечами.

— У меня никогда их не бывает, дорогая Джейн. Для этого есть дворецкий. Тем не менее мы можем купить все, что захотим.

Он посмотрел на мать Эммы своими сонными глазами.

— Ты знаешь меня, голубушка?

Она торопливо вышла из лавки и с глубоким поклоном смиренно ответила ему:

— Как же я могу не знать вас, ваша светлость? Мистер Блосс, мой хозяин, — арендатор милорда.

— Блосс? Арендатор? — он произнес имя так, как будто никогда его не слыхал. — Ну вот голубушка, эти дамы… купить индюка… выбрать самого лучшего… деньги получить у дворецкого… индюка взять сразу… отнести его вслед за дамами и мною… к миссис Баркер. Понятно?

— Вполне, ваше лордство! Я сочту за честь снести клетку с индюком к миссис Баркер, но прошу вашу светлость милостиво извинить меня… могут прийти другие покупатели, и я не могу оставить лавку. Если милорд позволит, я позову одного из тех мальчиков.

Она хотела позвать какого-либо мальчугана из тех, что праздно слонялись по рынку, но Джейн остановила ее.

— В этом нет нужды, милая моя. Индюка может отнести та девочка. — И устремив свой злобный взгляд на Эмму, она приказала:

— Возьми клетку и ступай за нами!

Эмма вздрогнула как от удара, ее лицо покрылось смертельной бледностью.

— Мисс Миддлтон, — выкрикнула она хриплым голосом, задыхаясь, — если вы заставите меня… Мисс Грей, я прошу вас, не допускайте этого, не допускайте!