Иван Лаптев - Власть без славы

Утверждаю: КПСС фактически тихо перешла на федеративный принцип построения, хотя ее Устав категорически запрещает это. То есть Устав остался Уставом, а жизнь пошла «своим путем».

Тут неизбежно должны были возникнуть новые сложности, которые опять же почему-то не увидел аппарат: единым Уставом должны руководствоваться партии, существующие в суверенных республиках. Этот аспект, сразу же обнаруживший на примере Литвы всю свою остроту, по-моему, никого в обессиленном ЦК КПСС не встревожил. Но от того он не становился проще. Суверенные республики приняли декларации о независимости, оживили свои Конституции, разрабатывают собственные своды законов. Их взаимодействие, их совместное существование, отраженное в согласованном проекте Союзного договора, не затрагивает проблем партийного строительства. Как же должны строить между собой отношения компартии суверенных республик?

Несомненно, что республиканские законодательства определят их статус и права по-разному. Что останется от КПСС в этом случае? Единый Устав? Он что, опять станет выше закона? Но это означало бы отвергнуть идею правового государства, что сегодня, думаю, уже невозможно. Скорее всего, дробление КПСС будет зафиксировано республиканскими законами. И компартии, как, впрочем, и всем другим партиям, придется искать совершенно новые формы самоорганизации в новом Союзе — Союзе суверенных государств. Вывод один: как нет и уже не будет прежнего унитарного Союза, так нет и уже не будет прежней КПСС. И не видит этого только тот, кто не хочет видеть.

Но не вокруг этого горит сыр-бор, когда поднимаются вопросы, какой быть КПСС и в какую сторону вылезать из окопов. Горит он вокруг того, что обновление Союза и федерализация партии означают и коренные перемены для аппарата как истинного субъекта небывало сконцентрированной власти. Эта власть — главная собственность аппарата, и отдавать ее он, понятно, не собирался и не собирается. Пока он выступает как охранитель системы, хотя давно уже заставил систему охранять его, пока он носит партийные одежды, но все это — пока. Отсутствие интереса к мнению народа о КПСС (с этого начата статья), видимо, уже трансформируется в отсутствие интереса и к мнению партийных масс, и к мнению руководства КПСС. Как только аппарат осознает это, он сбросит партийные одежды. И возьмется за дело непосредственно. Вот тогда предстанут перед нами в их истинном виде и под настоящими именами загадочные «Комитеты национального спасения», равно как и конкретные авторы приказов «немножко пострелять» в том или ином районе. Тогда мы откроем для себя, что этой «партии интересов» никакая партия вовсе и не нужна. Увидим, что она без всяких призывов вылезает из окопов… назад. Ибо гарантия ее всевластного существования — в прошлом.

Преувеличение? Скорее недооценка.

Чтобы убедиться в этом, обратимся кратко к нескольким проблемам.

Возьмем, например, навязшую в зубах проблему партийной собственности. Ну разве рядовым коммунистам столь дороги эти дворцы, вызывающе возносящиеся в наших разоренных городах и районах, белокаменные многоколонные обкомы, крайкомы, а в ряде мест и райкомы им под стать? Да рядовой коммунист туда если и попадал, то в двух случаях — когда его принимали в партию и когда исключали из партии. Это — цитадели аппарата. И сколь бы убогими ни были находящиеся рядом школы, больницы, клубы, библиотеки, музеи, наше не трожь! А если уж совсем трудно удержать эти бастионы, мы их приватизируем, акционируем, кооперируем. Удивительно, сколько приватизаторов оказалось среди наших аппаратчиков! Некоторые ухитряются «разгосударствлять» народное (но не партийное!) достояние целыми отраслями.

Другой пример. Теоретические споры на июльском Пленуме ЦК КПСС вокруг проекта Программы КПСС. Невероятная любовь к теории обнаружилась у людей, которые никогда этой страстью не страдали. Добросовестно зачитывались предложения и даже требования «добавить в Программу теории», укрепить ее «научный фундамент». Так и слышалось: больше теории — больше счастья народу. Но только опять же не так просты были эти предложения и требования. Речь-то шла о той теории, на основе которой мы и построили общество, содрогающееся ныне в конвульсиях всестороннего перманентного кризиса, о том учении, которым мы умело оправдывали все — и коллективизацию, и обострение классовой борьбы, и революционное правосознание, — все, что было политически целесообразно или даже только казалось целесообразным. Именно «на фундаменте» этого учения КПСС, а точнее — ее аппарат, стали в обществе единственной направляющей и руководящей силой, единственной властью, выше которой не было ничего. Вот почему такой спор о теории. Это просто опять же замаскированный спор о власти.

Наконец, обратимся еще к одному аппаратному действу, которое можно назвать «расчисткой» вокруг Горбачева. Раз за разом применяется одна и та же метода: вроде бы спонтанно разворачивается кампания запросов, вопросов, критики вокруг одного из членов команды президента. В конце концов ему становится невыносимо — срывается и делает ошибки, надоедает ему вся эта вакханалия, подоспевает какая-нибудь реорганизация. Главное — результат: еще один реформатор покинул Горбачева. И никого не волнует, что такие действия постепенно разрушают, казалось бы, бесспорный постулат «КПСС — инициатор перестройки». Задача словно в том и состоит, чтобы этот постулат разрушить. А как потом используется каждый такой уход для ослабления позиций президента! Школа! Старая сталинская аппаратная школа.

Почему предпринимаются такие самоубийственные шаги? Или аппарат уже сбрасывает с себя партийное покрывало, готовится к прямым действиям? Ответ я нашел в уникальном «подвиге» ЦК КП РСФСР — в факте исключения из партии всенародно избранного вице-президента России А. Руцкого. Знает ли политическая история случай, чтобы партия, претендующая на власть, отторгла от себя своего члена, конституционно наделенного этой властью? (В этом смысле ЦК КП РСФСР, конечно, обогатил теорию.) А если, учитывая ряд пленумов конца 80-х годов, задуматься над предстоящим XXIX съездом КПСС, то, похоже, что и самого президента СССР она готова отторгнуть от себя. Это объясняется лишь тем, что самая влиятельная часть партии, то есть ее аппарат, все еще рассматривает конституционную власть как власть второстепенную, как служанку, которую можно принять на работу, а можно и уволить. Призрак 6-й статьи все еще бродит по партийным кабинетам, гонит оттуда саму мысль о становлении КПСС парламентской партией, о включении в нормальную парламентскую борьбу, напоминает их обитателям о золотом веке неограниченной власти. Тогда ведь действительно можно было «рекомендовать» человека главой государства,[19] а тем более заместителем главы, или же «рекомендовать» освободить, снять их с этой работы. Сколько же у нас людей, все еще рассчитывающих на возвращение этих лихих времен?! Для этого и применяется все: саботаж законов и указов; дискредитация законно избранной власти; нагнетание истерии и страха; провоцирование конфликтов; бюрократические измывательства над людьми по самым ничтожным поводам; целенаправленное “завязывание» всех неудач на одного человека — арсенал велик, всего не перечислишь.