Иван Лаптев - Власть без славы

Конечно, аппарат постоянно предпринимает меры для своей маскировки, самая распространенная из которых — рассуждения, что аппарат, дескать, только обслуживает выборные органы. Да, так должно быть. Но было и есть совсем не так. Партийные руководители очень часто лишь озвучивают слова и идеи партийных чиновников. Да и сами-то выборные органы подбираются аппаратом! Даже центральные органы КПСС формируются под его громадным влиянием: он собирает отзывы, готовит характеристики и представления по каждому члену ЦК, на основе чего составляются бюллетени для голосования, которые до XIX партконференции никто и думать не мог пополнить «предложением из зала». Что вписывалось, то и голосовалось.

Прочитав это, обязательно кто-нибудь заявит, что ни одна социальная структура не может обойтись без аппарата, тем более структура, построенная по иерархическому принципу, каковой является КПСС. Это бесспорно. Но когда аппарат узурпирует общественную, политическую роль своей структуры, подминает «хозяйку» настолько, что даже может сделать своих выдвиженцев ее официальными лидерами (примеры «пожизненных аппаратчиков» К. У. Черненко и И. К. Полозкова являются тут наиболее убедительными), то нельзя не задуматься, во что же превратилась сама эта структура, какие принципиальные перемены в ней свершились и кто кому служит.

Роль же аппарата КПСС, как партии в партии, вообще беспримерна. Инициированное Сталиным примерно в 1933 году участие «партии в непосредственном управлении хозяйственным строительством» было доведено до полного сращивания функций партийных, советских, государственных, хозяйственных и правоохранительных органов именно через развитие аппарата. Не станем сейчас касаться того обстоятельства, о котором я говорил на XIX партконференции, что, взяв на себя задачу управлять всем и вся, партия приняла на себя и ответственность за все и вся, и это обусловило все ее проблемы. Речь о другом. Обманом и самообманом является стремление и дальше представлять аппарат КПСС как просто то или иное количество людей, через которых осуществляется самоуправление партии. Даже после пяти лет перестройки это не так. В обществе, все системы управления которым пока сохраняют иерархический характер, а собственность в основном остается одномерно-государственной, аппарат предстает определенной системой отправления властных функций, персонификацией определенных общественных отношений.

Закономерен вопрос: а при чем здесь партаппарат? В 1991-то году, после отмены 6-й статьи Конституции СССР?

При том, что аппарат КПСС десятилетиями был фабрикой особой подготовки и переподготовки кадров, некой кадровой биржей. Вчерашний инструктор ЦК становился заместителем министра, советником посольства, директором издательства или института, председателем облисполкома, редактором союзного издания или генералом. В свою очередь, председатель облисполкома, секретарь обкома, генерал утверждались инспекторами, зав. секторами или консультантами ЦК, а затем всплывали первыми секретарями, министрами, руководителями республик. На нижних партийных уровнях это воспроизводилось в той же форме, только должности были поменьше. Шел постоянный кадровый обмен между аппаратом партии и всеми прочими аппаратами и аппаратиками. Это привело к объединению всех управленческих структур, к предельной централизации управления, сделало аппарат единым костяком тоталитаризма. И когда на упомянутом выше пленуме слышались горькие сетования на то, что партия «упустила» кадровую политику, — это было лишь выражением тоски по утраченному могуществу. Впрочем, еще не вполне утраченному. Разве не остаются наши 16 или 18 миллионов управленцев разного уровня все еще «вплетенными» в многослойную ткань единого аппарата? Согласованное блокирование большинства реформ, с которыми вроде бы все согласны, подскажет здесь читателю точный ответ.

Уже на первых порах перестройки можно было прогнозировать, что это сопротивление реформам со стороны «партии управления» будет нарастать, принимать самые различные формы, становиться все более жестким. Аппарат просто не может действовать иначе. Дело тут вовсе не в людях, не в том, хороши они или плохи, способные или не очень; глупцов и неучей как раз туда не брали. Дело в другом. Привыкшая контролировать все и вся, практически анонимная и тем самым застрахованная от предметной критики и личной ответственности, создавшая собственные «коридоры власти» и только ей доступные системы распределения и привилегий, «третья партия» будет стоять до конца. Признаюсь, раньше я думал, что страх перед «верхом», перед «вождями» не даст аппарату вести собственную игру. После XIX партконференции увидел, что ошибался: инстинкт политического самосохранения подавляет всякого рода опасения, аппарат становится совершенно бесстрашным. К сожалению, мало кто анализирует историю действий аппарата, иначе бы обществу давно открылась ошеломляющая истина: все решения руководства КПСС и государства, в которых аппарат угадывал угрозу своим интересам, были провалены. Так что нам еще предстоит почувствовать на себе его сатанинскую силу.

Но на всякого мудреца довольно простоты. Именно лукавое интриганство, привычка оценивать реальность в кабинетно-бюрократических параметрах сыграли с аппаратом злую шутку. Борясь за самосохранение, он спровоцировал еще одно, теперь уже территориальное, расчленение КПСС и тем поставил себя под самый сильный удар за все время своего существования.

Меня всегда удивляла мнимая неожиданность для функционеров КПСС тех или иных событий. Вот, например, указ президента РСФСР о так называемой департизации. Кажется, если не на Камчатке, то уж в Москве-то знали о готовящемся указе. Ведь аппарат Б. Н. Ельцина — он тоже состоит из «наших», и родовое чувство солидарности наверняка диктовало ему «обмен информацией» с центральным аппаратом. Да и спецслужбы были, безусловно, в курсе готовящегося решения руководства РСФСР. Но какая тишина царила во всех кабинетах партийного чиновничества! Никаких шагов упреждения, согласования, никаких обращений ни в один адрес. Зато столько речей и обид вослед! Какие опровержения, какие слова об оставшихся без защиты (от кого?) трудовых коллективах!

Еще более загадочной и труднообъяснимой является ситуация с Компартией Литвы, которая устроила первую пробу сил на поле федерализации КПСС. Ведь все знали, что А. Бразаускас готовит этот шаг, заручается коллективными решениями (вполне в духе наших партийных традиций), он ничего не делал тайно. Партийные «кураторы» Литвы бывали там беспрепятственно, получали всю информацию, выступление Бразаускаса на одном из предыдущих Пленумов ЦК КПСС было известно наперед. Что, наш многоопытный аппарат не сознавал, какой процесс начинается?