Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера - Теодор Шанин
Параллельно с изучением вопросов и методов решения «социальных проблем» в рамках учебной программы я начал расширять круг своего чтения, пробуя разобраться в том, о чем говорилось в бесконечных спорах о будущем молодого государства Израиль. После того как я отмел ворох текстов, идей, слов, партий и организаций, неприемлемых для меня, осталось не так уж много. Размышляя о возможных действиях, я решил, что придется, по-видимому, вернуться к политической деятельности. Среди партийных организаций левооппозиционная партия Мапам казалась мне лучше других. Интеграция полнокровного социализма и активного сионизма выглядела правильно. К тому же «Аль Хамишмар» (ежедневная газета партии) лучше других относилась к Пальмаху.
Я встретился с секретарем городского отделения Мапам в Иерусалиме и понял из разговора с ним, что наиболее активными подразделениями партии в городе были профсоюзные группы и молодежные движения: Ха-Шомер Ха-Цаир (Молодая стража), Ханор Ха-Овед (Рабочая молодежь) и Хатива Цаира (Молодая гвардия). Сама партия Мапам была создана недавно как в результате слияния двух партийных организаций — Ха-Шомер Ха-Цаир и Ахдуд-Авода (Объединенные рабочие). Базой создания единой партии стало их сопротивление Мапай — ведущей партии Израиля, имевшей большинство в конфедерации профсоюзов. В широком смысле главным врагом как Мапай, так и Мапам считалось правое движение ревизионистов и его молодежная организация Бетар. В Мапам чувствовалось мощное влияние конфедерации кибуцев: кибуца Арци для Ха-Шомер Ха-Цаир и кибуца Меухад для Ахдуд-Авода. Это отражалось как в идеологии, так и в руководящем составе. Две из трех молодежных организаций Мапам выражали в большой мере взгляды и интересы кибуцев, они нацеливали молодых людей на присоединение к имеющемуся кибуцу или на создание нового. Молодая гвардия разнилась тем, что была определенно городским движением, которое не ставило себе задач, связанных напрямую с сельскими районами и развитием кибуцев. Как результат, Молодая гвардия не поддерживалась мощными материальными и кадровыми силами партии и поэтому оставалась сравнительно слабой и безжизненной.
Характеристики Молодой гвардии того времени определили в немалой мере мое место в ней. Выучка моего молодежного движения в Польше и личная энергия начали сдвигать с места «сонное царство» Молодой гвардии Иерусалима. Появились новые кадры — выходцы из армии, студенты и рабочая молодежь. Волна изменений распространилась также на Тель-Авив — крупнейший город страны, находящийся на расстоянии всего двух часов езды автобусом от Иерусалима. Молодая гвардия становилась все более активной, автономной и радикальной по сравнению с основной партией. Собрался национальный съезд активистов, на котором была создана организация, объединившая все местные группы. На съезде выделилось национальное руководство. Я был избран краевым секретарем движения, его формальным «номером один». Но это не означало статуса «вождя»: в Молодой гвардии возникло реальное коллективное руководство (что только декларировалось в других организациях). Был избран «национальный секретариат», состоявший из пяти членов, который оказался вполне эффективным, способным к совместному действию и удержавшим высокую степень взаимопонимания на протяжении последующих лет работы.
Горящие книги
В середине 1950‑х, в дни моего вступления в иерусалимскую Молодую гвардию, на стенах города и университета появились листовки, подписанные Антикоммунистической лигой Израиля. Там было сказано, что коммунисты — подлецы — продают родину и т. д. Мапам и другие левые движения причислялись к коммунистам, которые, согласно листовкам, занимаются провокациями: поджигают собственные клубы и магазины, чтобы подорвать порядок в стране. Эти листовки заставили меня задуматься. О чем же они говорят? Какой магазин в Иерусалиме можно было назвать «коммунистическим»? Решил, что единственное место, которое можно было так назвать, — иерусалимский магазин русских книг, издаваемых в Советском Союзе. Благо, его хозяин и впрямь был членом Коммунистической партии Израиля. Я иногда заходил туда и даже купил несколько томиков Чехова.
Теперь я показал хозяину магазина листовку Лиги, которую содрал с какой-то стены, и сказал: «Ты понимаешь, что они пишут?» Он на это: «Ты о чем?» Я продолжил: «Они говорят, что хотят тебя поджечь или что-то в этом роде». Он: «Ты с ума сошел? Какие у тебя романтические взгляды». Я ему: «Какие романтические взгляды? Тебе говорят прямым текстом, что надо ожидать поджога». Он: «Нет-нет, быть не может. Я уже говорил с полицией, и она меня успокоила. Ты что, не веришь в нашу полицию?» Я предложил выделить членов Молодой гвардии для ночной охраны магазина, пока все это не успокоится. На это он ответил: «Нет-нет, это будет провокация». Я обозлился: «Черт с тобой!» — обозвал его всякими словами и ушел.
Прошло несколько дней после этого разговора. Я возвращался ночью с заседания моего отделения Молодой гвардии. Ко мне подъехала полицейская машина: «Садитесь». — «В чем дело?» — «Увидите». Едем дальше, проезжаем мимо магазина русских книг — он горит. Я взбесился: «Сказал же идиоту, что его подожгут, а он теперь стоит и плачет перед своим магазином!» Полиция бегает туда-сюда, я сижу в машине и ничего реального не могу сделать. Мы поехали дальше в главный офис полиции, который размещался тогда в бывшем русском монастыре. Появился полицейский офицер, заспанный, злой, — ясно, что его с постели подняли, дело было за полночь. Спрашивает: «Что вы делали на этой улице в такое время?» Я был зол и начал на него орать: «Хожу куда хочу, не ваше дело…» Мы кричали друг на друга некоторое время, когда он сказал: «Ты откуда, такой нахал, взялся? Сабра?» Я ему: «Какой же я сабра? Я из Вильно». На что у него улыбка во все лицо: «Я тоже из Вильно!» — «Небольшая честь нашему городу». — «Перестань орать, я ведь на тебя уже не кричу».
Он продолжал сидеть и улыбаться. «Так что, ты виленчанин? Знай наших! Кто твои родители? Где вы жили? Когда вы приехали?» — начался обычный разговор двух виленчан, который окончился тем, что он позвал своего сержанта и приказал отвезти меня домой на полицейской машине. Так что я прибыл туда при полном параде.
Тех, кто поджигал, не нашли, и не думаю, что очень старались. Хулиганье какое-то. Название Антикоммунистической лиги в Иерусалиме тоже исчезло. Но было ясно, что и я, и офицер полиции чувствовали себя вполне дома — это была наша страна.
Мапам
Собственная жизнь и энергетика Молодой гвардии определили ее
