Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера - Теодор Шанин
Потом он отвез меня обратно на станцию. Много позже его рекомендация определила начало моей академической карьеры, о чем я расскажу далее. Неисповедимы пути Господни.
Центр реабилитации в Петах-Тикве
В 1963 году определилось решение Министерства труда создать новый реабилитационный центр в Петах-Тикве — небольшом городке в получасе езды от Тель-Авива. Он должен был работать в тесной связи с биржами труда и обслуживать северную часть Тель-Авивского округа. Мне предложили пост руководителя этого центра, который создавался, так сказать, на пустом месте — в Израиле ничего такого еще не существовало.
Я решил, что должен создать группу профессионалов, состоящую из нескольких человек разных специальностей, которая могла бы работать вместе, чтобы принимать решения о клиентах, направляемых к ним биржами труда, больницами и отделами социальной работы. Группа должна была состоять из социальных работников, врачей, психологов, психиатров, работников биржи труда. В Англии такие группы назывались иногда «клиниками». Министерство обратилось к моим работодателям с просьбой отпустить меня для руководства этой работой. Я согласился. Надо было набрать штат зарождающейся организации, и было ясно, что от работы коллег будет зависеть ее будущее. Мне удалось найти прекрасного психолога и врача, специализировавшегося в медицине труда, как и интересного работника биржи труда, — и согласовать их присоединение к нам. У меня был, конечно, диплом социального работника, но, так как я должен был руководить межпрофессиональной группой, я решил, что нужен отдельный социальный работник для новой по характеру деятельности.
Для решения вопроса я отправился в тель-авивскую Школу социальных работников, где как раз проходил новый выпуск. Я спросил коллег, кто лучший ученик года, и получил ответ: «Шуля, конечно. Но только ты ее не сможешь заполучить, потому что там уже целая очередь стоит. Профессиональных социальных работников не хватает, и среди работодателей каждый будет обещать ей кучу привилегий и горы золота. А ты кто? Только начинаешь руководить организацией, которая еще не существует». Я нашел Шуламит и объяснил планы придуманного мной центра реабилитации и мои идеи относительно его работы. Я также сказал ей, что зарплата будет «так себе», все остальное тоже будет «так себе», но начинать что-то новое интересно. Рассчитал, как оказалось, правильно. С профессиональными социальными работниками, как и с ведущими представителями других профессий, можно только так — они купятся на интересную работу.
Шуля рассказала мне позже про процесс определения места работы с ее стороны. Она обратилась к коллеге, который работал со мной в прошлом, чтобы узнать о моей профессиональной репутации. Ей ответили серией комплиментов в мой адрес: «Хороший профессионал, тебе будет интересно работать с ним, но только есть одна вещь…» Она спросила: «О чем речь?» На это ей не ответили ничего осмысленного. Она пошла к другим профессиональным знакомым и получила в ответ точно то же. Все жались, чего-то недоговаривая. Наконец нашла кого-то, кто был готов ответить на ее вопрос. Она сказала ему: «Все говорят, что он хороший профессионал, но после этого намекают на что-то и отказываются сказать, в чем дело, а я не хочу работать с человеком с какими-то странными сексуальными наклонностями». На это ее собеседник расхохотался и сказал: «Чепуха! Он просто коммунист!» Это было не так, я был членом левосоциалистической партии Мапам, однако наши противники не считали нужным разбираться в таких «мелочах». Но об этом далее.
Шуля была тогда глубоко религиозна, происходя из твердо верующей хасидской семьи. Я был, конечно, атеистом, но мне было совершенно ясно, что люди с определенной этикой лучше людей без нее. Я обрадовался ее решению присоединиться к нашей команде.
Начался новый, очень хороший период жизни. Мы очень быстро определились, выбор членов группы оказался очень удачным. Мы спелись с ходу, а полноценность взаимопонимания означала, что наши оценки клиентов давали очень быстрые и позитивные результаты с точки зрения их дальнейшего продвижения в жизни. Наши «представитель биржи труда», «социальный работник» и я сам добивались эффективного выполнения большинства планов, предложенных нашей командой. Одним из моих нововведений была система отчетности, которая давала возможность трех (а не двух) ответов на вопрос о результативности работы. Кроме «да» или «нет», добавился ответ «клиент решил проблему с нашей помощью, но не по нашему плану реабилитации». Таким образом, мы признали позитивным результатом решение проблем клиента посредством его собственной активности. Когда мы суммировали результаты работы первого года, оказалось, что наши клиенты примерно поровну разделились на эти три группы. Это означало, что примерно две трети клиентов к этому времени работали. Мы получили груду комплиментов от наших формальных работодателей из Министерства труда, от бирж труда и от социальных и медицинских работников района — они явно ожидали меньшего.
Вне сугубо профессиональных результатов нашей работы определилась человеческая близость между членами команды. Было то, что называют «чувством локтя». Эффективность нашей деятельности в большой мере определялась именно этим.
Суперцентр реабилитации
В конце второго года моей работы в Петах-Тикве в Израиль прибыл британский эксперт по реабилитации, посланный Объединенными Нациями, с задачей, поставленной ему израильским Министерством социальной работы. Он должен был помочь создать в Израиле новый по уровню Центр реабилитации инвалидов. Прибыв в Израиль, эксперт объехал серию реабилитационных подразделений, чтобы «распознать ситуацию», а также найти человека для того, чтобы возглавить такой центр. Для этого он предложил меня. Из Министерства труда меня спросили, готов ли я взять на себя эту ответственность, на что я ответил, что сочту это за честь. Единственным условием, которое я поставил, было разрешение забрать с собой из Петах-Тиквы всех членов моей команды. Мы так и договорились. Далее я спросил чиновников министерства: «Где будем работать? Покажите мне планы стройки». Там удивились: «Пошел на повышение, а еще кобенится, планы какие-то требует». Но планы выдали.
Посмотрев на эти планы, я взорвался: «Вы с ума сошли! Хотите строить Центр реабилитации инвалидов посередине больницы для хронических и безнадежно больных?! Первая цель процесса реабилитации — дать людям почувствовать, что они еще могут стать на ноги, реально и фигурально. Их надо духовно вытащить из ситуации, в которой они чаще всего находились годами. Строить Центр реабилитации посередине места, где в инвалидных колясках сидят люди, которые не встанут никогда, — бессмыслица». На это мне ответили: «Не твое дело». Я потребовал созвать заседание Национального консультативного совета по реабилитации, в котором участвовали тогда все ведущие специалисты этого дела в Израиле. Было принято единогласное решение против предложенных министерством планов. На это министерство ответило, что чиновники лучше знают, что хорошо и что плохо. Тогда я просил личной встречи с
