Аркадий Белинков - Юрий Тынянов

* И. С. Мальцов действительно основал бумагопрядильную мануфактуру и стал миллионером.

Тынянов разлагает характер и отдает двойнику будущее героя. Человек, оказавшийся по недоразумению двойником Кюхельбекера, - случайный человек, свойства которого никак на Кюхельбекера не распространяются, а двойник Грибоедова - возможный вариант характера героя. Тынянов, конечно, не думает, что Грибоедов может стать таким, как Мальцов. Но Тынянов держит Мальцова в романе как угрожающее предупреждение тем, кто пошел на службу самодержавной власти.

Кроме того, что будущее героя предсказано в характере, оно еще предсказано в печальной участи, которая его неминуемо постигнет.

Постигнет же его участь поручика Вишнякова. К печальной участи Грибоедов идет его, поручиковым, путем: "...он пошел медленно по лестнице, по ступеням которой столь еще недавно бряцала шальная поручикова сабля".

Это сказано на той же странице, на которой появляется впервые человек, списавший "себя с него, как копиист". Это второй двойник, и назначение его - предсказать судьбу героя.

Как раз за минуту до того, как Грибоедов был приглашен к вице-канцлеру империи министру иностранных дел графу Нессельроду, "дверь кабинета широко распахнулась, и зеленый, какой-то съежившийся, выбежал оттуда поручик Вишняков, придерживая саблю... Грибоедов услышал, как бряцнула сабля за дверью". В кабинете министра "Грибоедов вдруг испугался" недаром. "Ему показалось, что испугался он за поручика", который за несколько минут до этого сидел в том же кресле, в котором сидит он, но испугался он не за поручика, а за себя. Ночью, вернувшись в нумера, он узнал, что поручик застрелился.

Перед смертью он написал Грибоедову письмо. Письмо было такое:

"Уезжайте сами в деревню, черт с вами со всеми. Рядовой Вишняков".

Деревня, о которой писал перед смертью поручик, была та самая, в которую ему советовал ехать Грибоедов. И о которой он, опасаясь судьбы Вишнякова, мечтал сам.

Застрелился же Вишняков потому, что сделал ошибку в игре с англичанами за российские интересы и после жизни, полной "лишений, каторги, лихорадки" где-то на индийской границе, был распечен "отрекшимся от него министерством", разжалован в рядовые и выброшен.

Когда Грибоедова убьют, ему тоже сделают выговор и от него тоже отречется министерство: "Покойный министр Грибоедов сам был во всем виноват, согласно ноте его величества Фехт-Али-Шаха Каджарского... Карьера Вазир-Мухтара была испорчена. Собственно говоря, если бы он был жив, это было бы равносильно отставке".

О бегстве же в деревню Грибоедов думал не один раз. Он даже знал, как называется деревня. Деревня называлась Цинондалы - имение Нины, жены. Цинондалы у Грибоедова получаются тоже разные, как и его двойники. Вот Цинондалы вишняковского типа: "Проект у Паскевича пройдет; он вернется и женится на Нине. Или проект не пройдет, - он вернется и будет жить с Ниной отшельником, еремитом в Цинондалах". А вот Цинондалы, похожие на Большую Мальцовскую мануфактуру: "И пробудет он здесь месяц или год, самое большое, у этих чепарханов, будет честным царским чиновником, слушаться будет Паскевича, а ему дадут награждение. А на деньги он будет жить в уединении, в Мининых Цинондалах". А вот Цинондалы сочиненного самим Грибоедовым в "Горе от ума" Зорича: "Но скука подумала за него, что Цинондалы будут широкой постелью, кашлем, зевотой, сном, а он сам - дяденькой Алексей Федоровичем в отставке..."

Двойники судьбы используются Тыняновым, как слуги в шекспировской комедии - повторяя в сниженном обличий поступки господ. Самоубийство Вишнякова, избиение грибоедовского Сашки - ситуации, которые повторит сам герой. Это предупреждение и предрешенность.

Взаимоотношения Грибоедова с его двойником никак не носят спиритуалистический характер. Грибоедов никак не в трансцендентном плане видит в судьбе несчастного поручика предупреждение себе самому. Предупреждение куда более определенно и недвусмысленно. Идет речь о совершенно конкретных делах и совершенно конкретных людях. Дела связаны с противоречиями английских и русских интересов в Азии, а люди - члены английской миссии в Тебризе.

Один такой человек по какой-то странной случайности приехал как раз одновременно с Грибоедовым в Петербург и по не менее странной случайности поселился как раз в тех же нумерах, что и Грибоедов, и как раз рядоом.

Грибоедов ведет с Вишняковым совершенно деловс разговор:

"- Вы не знаете, какой английский чиновник имеет поручение, относящееся, собственно, до вас?

- Не знаю, - захрипел офицер, - об ост-индских делах были сношения между ост-индским правлением и ихней персидской миссией.

Грибоедов подумал с минуту. Доктор Макниль убивал в Петербурге несколько зайцев. Один заяц сидит у него сейчас и хрипит, другой..."

Но когда Нессельрод и Родофиникин "потрясли eму руки, усадили и посмотрели на него с нежностью, Грибоедов вдруг испугался. Ему показалось, что испугался он за поручика". Быть может, он подумал о странном каламбуре на слове "убивал", пришедшем ему в голову в связи с зайцами, которых убивал доктор Макниль. Возможно, что он подумал не только об одном, но и о втором зайце.

А перед этим "сунулся к нему (Родофиникину - А. Б.) в дверь англичанин, доктор Макниль, который пришел с визитом и за бесценок предложил акции некоторых ост-индских заведений, и он эти акции купил. В разговоре было упомянуто, между прочим, имя поручика Вишнякова и говорено об ост-индских интересах вообще.

Потом он поехал к Нессельроду.

Но так как старший руководитель был к вечеру рассеян, он сказал ему, что следовало бы скорее отправить в Персию Грибоедова и что нужно жестоко распечь одного поручика, агента, совершенно разоблаченного англичанами, который может вконец испортить отношения с Лондоном.

Нессельрод согласился вообще, но сказал, что, кажется, с Грибоедовым еще не сговорились...

Вишнякова он распек, пообещал ему добиться разжалования в рядовые, а Грибоедова познакомил с Мальцовым..."

Но когда Грибоедов, который "многого из этого не знал", во время аудиенции у Нессельрода произносит имя доктора Макниля, происходит нечто странное. Странен взгляд, которым посмотрел вице-канцлер империи.

Вот что происходит.

Грибоедов: "Мне нужен человек, который мог бы противостоять английскому доктору, господину Макнилю, который представлялся вашему сиятельству.

Неопределенным взглядом посмотрел вице-канцлер империи...

Он провожает Грибоедова до приемной и остается один.

- Какое счастье, - говорит он и смотрит на свой паркет. - Какое счастье, что этот человек наконец уезжает".