Любовная лирика Мандельштама. Единство, эволюция, адресаты - Олег Андершанович Лекманов
Пятого марта 1966 года умерла Анна Андреевна Ахматова, так и не успевшая, как собиралась, посвятить Надежде Яковлевне отдельный очерк – «Нищенка-подруга» – в давно задуманной мемуарной книге «Пестрые заметки»538. Воспоминаниям об Ахматовой и размышлениям над феноменом ее личности был посвящен первоначальный вариант «Второй книги» Надежды Мандельштам, писавшийся в том же 1966 году.
Бесконечно работоспособная Надежда Яковлевна, получив напечатанные в Париже воспоминания, легла в постель и заявила, что свой долг выполнила и хочет «к Оське». С тех пор и до самой смерти она почти не вставала с кровати, —
свидетельствует Юрий Табак539.
Помню, что как-то, когда мы приехали к Надежде Яковлевне в гости, она сказала: «Теперь я могу умереть спокойно. Архив Оси далеко и в надежных руках», —
дополняет Алексей Аренс540.
Архив поэта тайными дипломатическими каналами в 1973 году через Париж был переправлен в США, в Принстонский университет. Ю. Л. Фрейдин вспоминал:
…страх за архив оставался, она хранила его с теми же предосторожностями, что и прежде. Мы – люди другого поколения – были куда более легкомысленны и доверчивы. Поэтому твердое решение Н. Я. не оставлять бумаги на родине, а передать их в Америку, которое она приняла в начале 70‑х годов, многим казалось неверным541.
Со временем правота вдовы поэта стала очевидной – 1 июня 1983 года та часть мандельштамовского архива, которая оставалась в СССР, была незаконно изъята сотрудниками КГБ у душеприказчика Надежды Яковлевны, Юрия Львовича Фрейдина.
Неприятным сюрпризом для Надежды Мандельштам, самоотверженно положившей большую часть жизни на сохранение архива мужа и формирование в сознании современников совершенно определенной его репутации, стало обнаружение последних стихотворений Мандельштама, посвященных Еликониде Поповой. Причем как предательство Надежда Мандельштам восприняла не столько то обстоятельство, что эти эротические стихотворения были обращены к другой женщине, сколько то, что в них с почти чувственной страстью воспевался Сталин. Елена Мурина рассказывает:
Мне она <…> заявила, едва я вошла: «Когда встречусь с Оськой, дам ему в морду». «За что?» – возопила я. «За Сталина». Имелись в виду стихи, обращенные к Еликониде Яхонтовой, ярой сталинистке, найденные Викой Швейцер в архиве. Об этом узнала накануне. Сердита была очень, как на живого542.
Умерла Надежда Мандельштам 29 декабря 1980 года.
2
В радиокомпозиции «Молодость Гёте» 1935 года Мандельштам писал:
Чтобы понять, как разворачивалась жизнь и деятельность Гёте, нужно <…> помнить, что его дружба с женщинами, при всей глубине и страстности чувства, была твердыми мостами, по которым он переходил из одного периода жизни в другой543.
Это было написано и о себе. Если взглянуть под интересующим нас углом на составленный самим Мандельштамом сборник «Стихотворения» 1928 года, легко убедиться, что раздел «Tristia» завершает серия поэтических текстов, обращенных к Ольге Гильдебрандт-Арбениной, а раздел «1921–1925» – стихотворение «Я буду метаться по табору улицы темной…», обращенное к Ольге Ваксель. Воронежский период замыкают стихотворения, связанные с Натальей Штемпель; а последние стихотворения Мандельштама были посвящены Еликониде Поповой.
При этом поэтические тексты Мандельштама «к женщине и о женщине» правомерно рассматривать как единый комплекс текстов, в котором отдельные стихотворения сцепляются друг с другом с помощью ключевых, сквозных для всего комплекса подтем. Многие из этих подтем индивидуально авторские, то есть с предельной отчетливостью они выявляются в любовной лирике именно Мандельштама. Едва ли не главная из них – подтема эротической любви как болезни, лихорадки, поглощающей лирического субъекта полностью, без остатка544. Следствием такого понимания Афродитиной любви стало частое в лирических стихотворениях Мандельштама соседство любви и смерти, а также подтема слабости слова, в том числе и поэтического, перед силой чувственного желания.
Ощущение опасности, которую таит чувственная любовь, и вместе с тем невозможность совсем обойти эту тему (вспомним признание Мандельштама, сделанное Каблукову: «даже не может заставить себя перестать сочинять стихи во время этого эротического безумия») привели поэта к разнообразию способов говорения в стихотворениях о любви-страсти. Среди них запрет самому себе писать о чувственной любви, оформленный при этом как стихотворение; объективация любовной темы, проявляющаяся в выведении себя за пределы текста; прятанье любовного сюжета, который может быть выявлен едва ли не только адресатом стихотворения; и наконец, прямое и предельно откровенное признание в любви и просьба-требование удовлетворить чувственное желание лирического субъекта.
Повлияло такое понимание любви и на изображения адресатов мандельштамовской любовной лирики. Адресат у Мандельштама предстает то мучителем и палачом, пытка и казнь от которого тем не менее желанны; то спасителем гибнущего от любви лирического субъекта; то ангелом, чувственное влечение к которому было бы преступлением; то посредником между лирическим субъектом и высшей государственной силой.
Стоит отметить, что календарным фоном для целых одиннадцати эротических стихотворений Мандельштама послужила зима, с ее снегом и холодом («Медлительнее снежный улей…», «Музыка твоих шагов…», «На розвальнях, уложенных соломой…», «Соломинка», «Как черный ангел на снегу…», «Кассандре», «Чуть мерцает призрачная сцена…», «Мне жалко, что теперь зима…», «Я буду метаться по табору улицы темной…», «Возможна ли женщине мертвой хвала…» и «На мертвых ресницах Исаакий замерз…»). Для сравнения: о весне речь напрямую заходит в четырех любовных стихотворениях Мандельштама («Тысячеструйный поток…», «Теннис», «На каменных отрогах Пиэрии…», «Я в хоровод теней, топтавших нежный луг…»); об осени – в одном стихотворении («Ты прошла сквозь облако тумана…»); о лете – тоже в одном («Пластинкой тоненькой жиллета…»), хотя фоном сразу для нескольких эротических стихотворений поэта послужило крымское лето.
При этом в эротической лирике Мандельштама шесть раз изображается или подразумевается отнюдь не зимний вид перемещения – «езда в остров любви» по воде («Нету иного пути…», «Еще далёко асфоделей…», «Что поют часы кузнечик…», «Я слово позабыл, что я хотел сказать…», «С розовой пеной усталости у мягких губ…», «Как на Каме-реке глазу тёмно, когда…»). Зимние маршруты описываются лишь в двух стихотворениях – «На розвальнях, уложенных соломой…» и
