Нина Риччи - Виктория Викторовна Балашова
Учитывая постоянные технологические инновации, которые внедряла компания, можно понять, что для молодого специалиста работа там представляла огромный интерес. Жермен Селлье называли «Великой Мадмуазель» – вот еще одна, после Шанель и фотографа Козетты Харкорт, «Мадмуазель», вершившая моду, на сей раз в парфюмерии, тоже худощавая, с короткой стрижкой и собственными, весьма оригинальными, представлениями об области, в которой работала. Первым ее заметным прорывом был парфюм для дома Пиге (создатель дома, Робер Пиге, до войны работал стилистом у Поля Пуаре). Пиге дал полную свободу Селлье, и в 1944 году она создала духи «Бандит» (Bandit) – революционный аромат, обладающий запахом кожи с ноткамими фиалки и ветиверии. В 1946 году Селлье создала первый аромат с зелеными нотками для дома Бальма – «Wild Green». Аромат для Нины Риччи также обладал зелеными цветочными нотами, которые ему придавал флорентийский ирис.
Coeur Joie перевести на русский язык дословно было бы не совсем верно, ведь, как и выражение art de vivre, это сочетание слов несет в себе больше, чем простое «радостное сердце». S’en donner à qch à cœur-joie означает отдаться чему-либо с радостью и энтузиазмом; отвести душу; натешиться; дать себе волю. После войны эти духи должны были олицетворять не просто приход весны, а возможность наконец-то вздохнуть полной грудью, ощутить запах свободы и… да, радостно отдаться искусству жить. Это был аромат для молодой женщины, более живой и нежный, чем пьянящие ароматы того времени; аромат, который прогоняет темные годы и провозглашает возвращение вечной весны. Для рекламы «Coeur Joie» Кристиан Берар создал около тридцати гуашей, тридцати персонажей в озорном, игривом и пикантном настроении. На одном из рисунков – молодая женщина в черном жакете и черной шляпке с вуалеткой, что оттеняет ее бледное лицо с тенями на веках. На шляпке и в ее руках – букетики ирисов. Надпись: «Романтический парфюм от Нины Риччи». Другой рисунок, казалось бы, представляет полную противоположность первому: если первый образ ассоциируется с холодом, то во втором преобладают теплые тона. Но девушка такая же – она не улыбается, однако выражение ее лица навевает мысли о любви, весне, романтике. На ней – длинная вуаль с рассыпанными по прозрачной ткани нежно-розовыми цветами, и летнее платье, которое лишь угадывается на теле. Еще один рисунок представляет собой смешение двух первых: девушка в черном вечернем платье с обнаженными плечами, но фон у картины светлый, по всей картине – мазки фиолетового и зеленого, что опять ассоциируется с букетиком ирисов. А вот совсем другое изображение (только лицо девушки такое же задумчиво-романтичное). Фон – коралловый, летящее открытое розовое с белым платье, несколько коротких ниток жемчуга плотно охватывают шею, на голове у барышни – розы. На этом рисунке нет ирисов и преобладающего фиолетового, здесь отдается дань другой нотке аромата – розам. Кристиану Берару великолепно удалось передать романтическое, нежное, тонкое настроение, которое только усиливает чуть размытая, нечеткая по контурам гуашь.
Марк Лалик создал для новых духов хрустальный флакон в форме сердца, украшенного лепестками цветов. Раймонда Риччи и Сюзанна Лалик, сестра Марка, были подругами детства. Сюзанна стала крестной матерью первой дочери Робера и Раймонды – Марии Франсуазы Риччи, таким образом, семьи связывали в первую очередь дружеские отношения. Робер, конечно, следил за успехами Марка, видел то, что создавал его отец, поэтому долго не выбирал автора для флакона своих первых духов. Как раз в 1945 году Марк Лалик сменил своего отца во главе фирмы, и Робер Риччи пришел к нему посоветоваться по поводу флакона для «Coeur Joie». «Робер принес тысячи идей, – вспоминала Мари Клод, дочь Марка, – в обмен на которые он просил чудес. Флакон “Coeur Joie” был настоящим техническим подвигом: отец и Робер не хотели, чтобы сердце с дыркой внутри вызывало какие-либо неприятные ассоциации, и у них возникла идея поэтизировать его с помощью выреза из кружева».
Для производства духов открыли новое подразделение компании – «Нина Риччи парфюм». Создание аромата, хрустального флакона, реклама требовали больших затрат, которые с точки зрения экономической выгоды себя не оправдывали. Но Робер Риччи считал, что духи должны быть произведением искусства, поэтому при создании первого аромата не скупился. Тем не менее он, конечно, думал о продажах – искусство и коммерция в Робере сочетались вполне гармонично, поэтому духи, как у некоторых коллег, выпускались во флаконах четырех размеров, что давало возможность купить их не очень богатым клиенткам. Когда первые флаконы поступили в широкую продажу, парфюм имел огромный успех, но Роберу хотелось большего. И он понимал, что большее достижимо через продажи за границей.
Будучи в Лондоне в составе делегации, представлявшей там Театр моды, Раймонда и Робер Риччи заметили, что их коллег Жака Фата, Марселя Роша и Жанну Ланвин хорошо знают за границей. Все больше Риччи начали задумываться о продаже своих духов в Соединенных Штатах. На их пути стоял ряд препятствий: дом Риччи неизвестен за Атлантикой, финансовых средств для осуществления этой авантюры на тот момент не было, Робер не говорил по-английски и ужасно боялся морской болезни. Но не в правилах Робера было так легко сдаваться. И в 1946 году они с Раймондой все же предприняли путешествие в Нью-Йорк (это та самая поездка, которая в двух словах была описана выше, – с показом Театра моды в мае). Путешествие через океан длилось двадцать два дня и не прошло без приключений. А когда пара вернулась обратно, оказалось, что их вояж стал историческим: в июне 1946 года из Парижа, из аэропорта Орли, в семь часов вечера первым прямым рейсом вылетел самолет в Нью-Йорк. Через 23 часа 45 минут, при средней скорости 305 километров в час и с двумя промежуточными посадками (в Ирландии и на острове Ньюфаундленд) первый регулярный рейс приземлился в Нью-Йорке. Несколько месяцев спустя, в январе
