Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд
Мюрат, потеряв от ярости дар речи, сорвал с себя ленточку ордена Почетного легиона и ночь напролет читал донесения полиции. Его жена, втайне восхищенная этим унизительным разносом, не выразила ему приличествующего сочувствия, но зато немало времени стала посвящать раздумьям о том, как сохранить свою корону, если однажды вся Европа поднимется и выбросит семейство Бонапарт из занимаемых им дворцов.
Реки крови прольются, пока это наконец не произойдет, но Каролина, дожидаясь своего часа, буквально из кожи вон лезла, чтобы угодить новой императрице. В конце концов, для нее и ее сестер водворение Марии Луизы в Тюильри было личным триумфом. Ведь они мечтали выжить ненавистную Жозефину целых тринадцать лет.
Глава 13
Путь через горы
Весна 1810 года. Наполеон развелся и женился снова. В Европе — за исключением Испании и омывающих этот континент морей — воцарился мир. Для Наполеона — это год продвижения к поставленным им целям, год летних празднеств и зимних радостей у камина в домашнем кругу, первый год мира за целых семь лет и он же — последний вплоть до его высылки на Святую Елену. Для большинства маршалов этот год давал возможность расслабиться, побездельничать, порадоваться богатству и титулам, время поохотиться или нарастить жирок на административных должностях. Спокойней других чувствовали себя маршалы, не воевавшие в Испании. Как и их главнокомандующий, они уже давно не слышали звуков, издаваемых рожками пикетов боевого охранения.
Давно ушедшие в отставку Келлерман, Периньон и Серюрье узнавали военные новости из официоза «Moniteur»[24], а Лефевр, стоявший лагерем на Дунае, склонялся к тому, чтобы повесить свою саблю на стенку и последовать их примеру. Средний возраст этих четырех ветеранов составлял шестьдесят три года. Они могли принести не много пользы в современной войне, но в схватке один на один, с саблей или пистолетом каждый оказался бы грозным противником.
Монси, как и старый Журдан, продолжал наслаждаться постепенно угасающей славой героя Флерюса у себя дома, куда он возвратился из Испании, где наделал кучу ужасных ошибок. Монси вернулся к своему письменному столу, оставленному еще в пору юности, а Журдан был рад забыть Испанию и профессиональным глазом торговца галантереей прикидывал стоимость (и источники оплаты) дорогостоящих нарядов дам, танцевавших на балах, которые жены маршалов давали в честь свадьбы императора.
Остальные маршалы по-прежнему не жаловались на здоровье. Даву, удерживавший Гамбург, проводил основную часть своего времени за рабочим столом. Он должен был быть уверен, что каждый из непрерывного потока контрабандистов, пытающихся заработать лишнюю гинею на торговле с Англией, будет пойман, отдан под суд и расстрелян. Даву был великолепным полководцем, но еще более хорошим полицейским. Те, кто попадался ему в руки, могли быть уверены в двух вещах: быстром суде и — при доказанности вины — максимальной мере наказания.
В Неаполе Мюрат был занят разработкой эскизов новых парадных одеяний, ссорами с женой и изучением полицейских донесений, обладая, правда, меньшим, чем у Даву, нюхом для извлечения из них нужной информации. Мюрат не был рожден полицейским, как, впрочем, он не был рожден и королем.
Ланна не было в живых, а Бернадот очаровывал Швецию, куда он теперь перебрался в качестве наследника престола. Бертье сопровождал императорскую чету в некоторых ее путешествиях по стране, а Брюн по-прежнему пребывал в немилости из-за того, что продавал грузы, конфискованные у людей, которых Даву теперь немилосердно вешал и расстреливал. Мармон продолжал радоваться своему недавно полученному титулу, как, кстати, и Удино, делавший это, правда, не столь откровенно. Лишь восемь неудачников: Массена, Сульт, Ней, Мортье, Бессьер, Ожеро, Виктор и Макдональд были участниками грязной, кровопролитной, ужасающей, бесплодной и бесконечной войны в Испании. 1810-й и 1811 годы — это история больших и малых катастроф, которые Франция одну за другой терпела на территории этого злополучного для нее полуострова.
В группе этих неудачников самым несчастливым был, видимо, Массена. Правда, в недавно завершившейся дунайской кампании он заслужил похвалы императора. Но чувствовал он себя старым и уставшим. В свои пятьдесят два года он был сказочно богат и считался первым военным талантом Франции после Наполеона. Но что значили богатство и слава, если человек был вынужден с боями пробиваться по опаленным солнцем нагорьям Испании, отбивать наскоки гверильясов, ночевать в выжженных деревнях и, кроме того, слушать жалобы мрачных подчиненных весь день и расстроенных любовниц всю ночь?
Когда Наполеон приказал ему отправиться за Пиренеи, завершить войну в Испании и через Португалию выбросить в море надменных британцев, он пытался отделаться от этого поручения тысячью способов. Он — неподходящий человек для решения этой задачи. Он слишком стар. У него нехорошо со здоровьем. Более молодой и более удачливый маршал, безусловно, одержит победу там, где он, несомненно, потерпит поражение. Наполеон же только фыркал в ответ и наконец перешел к комплиментам. «Одна ваша репутация решит все дело», — заявил он, так что Массена, обезоруженному этой лестью, не оставалось ничего иного, как отправиться в Саламанку. Правда, в своем обозе он вез исключительной красоты девицу, с которой почти никогда не спускал глаз.
Когда старый распутник предупреждал, что будет действовать медленно, он говорил правду. Он приехал в Саламанку через несколько дней после прибытия туда его штаба и через несколько недель — его войск. Затем, вместо того чтобы наступать, не давая таким образом приготовиться Веллингтону и партизанам, он истратил уйму времени в городе, проверяя, абсолютно ли готова к кампании его армия. Те, кто служил с ним в Цюрихе и Генуе, считали дни и дивились, что сталось с мангустом, смело бросавшимся на таких могучих кобр, как Корсаков и Суворов, и прогнавшим их в их логово.
Массена также не повезло с теми людьми, которых Наполеон выбрал ему в подчиненные. Взрывной темперамент Нея в Испании не улучшился, и методичный подход Массена к ведению войны
