Записки русского крестьянина - Иван Яковлевич Столяров
Я был молод, холост и к тому же я приехал в такое время, когда никаких земельных работ нельзя было начинать. Это было, если я хорошо помню, в конце января, в начале февраля. Главный управляющий попросил меня поселиться временно в большом селе Вейделевке, где имелось свободное помещение, состоящее из небольшой комнатки с кухней, оставшееся, по словам старожилов, от другой барской усадьбы в эпоху крепостничества.
Управляющий придумал для меня временное занятие : охранять лесные материалы, заготовленные для постройки новой больницы, и наблюдать за расходованием тех, которые брались для внутренней отделки этой постройки. Для обслуживания меня наняли кухарку, в обязанность которой входило : приготовление для меня пищи и содер жание в чистоте помещения. Так я оказался временно в должности сторожа строительных материалов, а пока еще не в роли землемера, так как сезон не позволял мне приступить к этой деятельности. У меня было много свободного времени, официально — никакой работы. Учет материалов производился другим лицом. Мне же оставалось только пойти на место, где они находились, чтобы сказать им « здравствуйте » и « прощайте », после чего оставалось лишь гулять целый день. Но для этого у меня не было никакого желания.
Я усиленно раздумывал, и передо мной возникало несколько решений, но я возвращался всегда к одному и тому же заключению : нужно бороться против людей, создавших и продолжавших поддерживать ненормальные и несправедливые условия жизни. Необходимо разрушить систему, на которую опирается законный порядок. Бороться против этих людей и уничтожать несправедливость было возможно только при условии внедрять в массы необходимость совместной борьбы, создавая революционные группировки. Я пришел к этому заключению, основываясь на моем собственном жизненном опыте. Необходимо продолжать активную работу в народе, чтобы люди осознали свои права, независимо от того, где человек родился и к какой среде он принадлежал.
Эти основные вопросы мучили меня и днем и ночью. Как молотом били они по моему уставшему мозгу, и я не мог отвязаться от этих дум. Я был не в состоянии читать, да и не было у меня никаких книг. Я чувствовал сильное физическое изнурение и большую моральную усталость. Возможно, что это состояние было отчасти вызвано недоеданием (в течение нескольких месяцев до приезда в экономию графини Паниной я питался только раз в день и то не каждый день).
У меня появились сомнения в успехе борьбы против сторонников черносотенного движения*. Я опасался, что рано или поздно поле брани останется в руках этого движения. Но в данный момент вопрос о прекращении борьбы не вставал передо мной.
Управляющий экономией С. В. Паниной согласился с моими доводами и своим молчанием предоставил мне возможность вести целиком пропаганду за Крестьянский Союз*.
Как землемеру экономии мне полагалось иметь в моем распоряжении кучера и двух лошадей. Я этим правом почти никогда не пользовался и с самого начала отказался от кучера. Я ограничивался одной лошадью, которая, по моей просьбе, стояла в общей конюшне и должна была подаваться мне всякий раз по моему требованию.
Отказавшись от кучера-конюха, я этим устранял лишнего, нежелательного и постоянного свидетеля при своих беседах с крестьянами. Таким образом,я имел большую свободу и даже безопасность не только в своих передвижениях, но также и в сношениях с крестьянами. Это приобретало для меня большое значение, в особенности в такой острый период моей работы по пропаганде для создания Крестьянского Союза. Я работал, что называется « под носом » отряда казаков, квартировавших вместе со своим офицером в главном доме экономии.
Офицер столовался у главного управляющего и не раз говорил ему о том, что виновники беспорядков живут в управляемой им экономии и что следовало бы их укоротить « на голову ». Это был явный намек на меня. Иногда он прибавлял : « Так и придется сделать при первом же удобном случае, мои ’ орлы ’ (т.е. казаки) так и поступят с ними ». Чтобы не встречаться с ним за столом, мне пришлось отказаться от столования у главного управляющего и попросить приносить мне еду на квартиру.
Впрочем, в этот период я редко был дома в обеденное время : я находился все время в разъездах, уезжал очень рано и возвращался домой иногда поздно вечером. Я старался уезжать и возвращаться в разные часы. Таким образом я « заметал » следы своих отъездов и приездов.
По моему требованию подавалась моя запряжка. В ноябре-декабре это были двухместные дрожки или легкие санки. Лошадь бывала запряжена в десять минут. Через четверть часа я отправлялся в село, в котором назначено было в этот день собрание. И никто не знал, куда и по каким делам я уехал. Выезжая из экономии, я ехал не по той дороге, по которой мне нужно было ехать, а по другой, ведущей иногда в противоположную сторону. На настоящую дорогу я возвращался, когда я отъезжал на несколько верст от экономии, убедившись, что за мной никакой слежки не было, ни конной, ни пешей.
На этих сходах иногда много бывало и смешного и наивного, но случались и моменты драматические. Не раз моей жизни угрожала опасность.
Однажды ко мне приехали гонцы из села Саловки. В этом селе велась двумя молодыми учителями земской начальной школы « революционная » пропаганда. С появлением Всероссийского Крестьянского Союза учителя начали вести пропаганду за вступление крестьян в этот Союз. Уже был назначен день, в который должен был собраться сход для обсуждения этого вопроса. За день до схода учителя узнают, что вейделевский волостной писарь собирается прислать своих « молодчиков », выдрессированных им специально для взрывания сходов, организуемых «революционерами». Учителя усомнились в своих силах, боялись, что победят на сходе их противники, и поэтому они просят меня приехать к ним на помощь. В первую минуту я заколебался. Риск был большой. Я встречусь впервые с моими противниками. Мне было известно, что их главарь ждал лишь удобного случая, чтобы убить меня, и, несомненно, приведет это намерение в исполнение, если сможет. Я задавал себе вопросы : не кроется ли в этом приглашении ловушка ? Смогу ли я спастись и выйти живым со схода в случае победы противников, повлиявших на крестьян ? В то же время, оставить без помощи учителей — значило увеличить шансы противников на победу, дать им возможность расширить поле их деятельности. Взвесив доводы
