Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

А до этого почему-то испортилась сигнализация в новгородской квартире, несколько раз гас свет. Да, политическое убийство, конечно, никогда не будет раскрыто.

Похоронили писателя в Зеленогорске, рядом с матерью, так он хотел. Но он не мог знать, что губернатор Новгорода предложит похоронить его рядом с Державиным в Хутынском монастыре. Если бы знал, то, может, и согласился бы.

Уж очень он много своей души отдал именно Великому Новгороду. А ведь мог уже и в Петербург перебраться, но Новгород оставлять уже не захотел.

После описания древнего Новгорода пошла серия романов «Государи Московские», также им написано много очерков по народной культуре, архитектуре городов, фольклору и, к сожалению, политических высказываний. А, может, это рок судьбы, предначертанный сверху.

Премия Л. Н. Толстого была присуждена писателю в 1996 г., а Большая литературная премия Союза писателей России – в 1997 г.

Дмитрий Михайлович был «жителем блокадного Ленинграда», ветераном труда 1987 г., заслуженным работником культуры РСФСР 1988 г. и почетным гражданином Великого Новгорода. По его произведениям в Тверском драмтеатре поставлен спектакль «Михаил Тверской».

УЧИТЕЛЯ И НАСТАВНИКИ

Конечно, это в первую очередь родители, дядя Коля-филолог, родственники и знакомые. Дворец пионеров тех лет, многочисленные прочитанные книги, но кроме книг должны быть и личные наблюдения. Видели мы крестьян до войны, снимали дачу в Шапках, и наш отец любил участвовать в сельскохозяйственных работах нашего хозяина. И наш хозяин, потомственный крестьянин, не поспевал за нашим отцом. Вот и такие дачники были когда-то. Зато иногда и обедали за общим столом. Видели мы крестьян и после войны, которые работали по 16 часов в день, не получая за это ничего. Но, тем не менее, работали. А от них отбирали даже выращенное на своих приусадебных участках. Теперь те крестьяне истреблены полностью. Видел быт и жизнь Дмитрий и северных поморов. Это было время без всеразрушающего телевидения, да и радио, наверно, плохо работало. Северные поморы жили в те времена еще по старым традициям, дома не запирались, к двери приставлялась палочка, это значило, что нет никого, но на столе оставлялась еда для случайного путника. Когда говорила старуха, молодой не смел прервать ее. И носили русскую одежду, пели русские песни, (а не американский рок, накрепко вбитый социализмом в россиянина), а какая красивая речь звучала тогда, на которой и могли появиться и Пушкин и Толстой, т. е. та исконная русская речь еще жила в «глухомани» – на окраинах, и ее еще можно было услышать. Собирая фольклор, Дмитрий Михайлович мог уловить отголоски русского бытия и предшествующих поколений. Вот все это дало возможность Дмитрию представить себе: какими же русские были 100–200 лет назад.

В плане научной работы, это, конечно, академик Д. С. Лихачев и доктор наук А. М. Астахова, которые были образцами для Дмитрия настоящих русских ученых с дореволюционными корнями, очень высокой культурой, глубокими знаниями. А в последние годы их место занял доктор географических и исторических наук Лев Николаевич Гумилев, трудами которого Дмитрий увлекался.

Егунов Андрей Николаевич, переводчик с древнегреческого, научный сотрудник Пушкинского дома – тоже оказал определенное влияние на Дмитрия.

Дядя Коля и Андрей Николаевич дружили с детства. Замечу, раньше, до 1917 года, родители соучеников знакомились и дружили семьями. И такое знакомство часто продолжалось весьма долго. И даже браки молодых происходили именно в результате этих знакомств, поэтому и семьи были крепкими. Дискотек тогда не было.

Николай и Андрей оба закончили Тенишевское училище и затем Университет (он был один тогда, а все остальные назывались ВУЗы), филологический факультет. И именно их двоих оставили на кафедре для подготовки к профессорскому званию. Но случился 17-й год, и вся мирная жизнь рухнула. Дядя Коля мыкался и умер в блокаду, а Андрея посадили на 10 лет, ибо он был вхож в кружок поэта Кузмина. Когда освободился, с поражением в правах, поселился в Новгороде, а в Ленинградском Университете его взяли преподавать, он знал 7 языков. И преподавать он ездил из Новгорода в Ленинград, для чего ему сделали удобное расписание. Началась война, и немцы, захватив Новгород, угнали его в Германию вместе с его матерью. Он скрыл, что прекрасно знает немецкий, но, тем не менее, его определили работать лаборантом на заводе сгущенного молока, которое помогло им с матерью выжить, и которое он не любил всю оставшуюся жизнь. Освободили его в Германии американцы, но он, патриот, перешел в советскую зону и работал переводчиком в нашей армии. А после Победы вернулся на Родину, его схватили и посадили еще на 10 лет, ибо зачем он сдался немцам. Он видимо, зубами их должен был перекусывать.

Моя мама долго его искала и безуспешно. Ответы из «органов» были: «не числится». И как-то совершенно случайно узнала, что доцент Боровский с ним переписывается. Так она его нашла. А когда его освободили, он сказал, что скоро умирать, и он никуда не хочет. И его послали в дом инвалидов в Средней Азии, в которой он сидел. Вместо этого он поехал к своему брату, на север, в Ухту. А затем приехал в Ленинград, без всяких прав на проживание в своем родном городе. И тогда мама пошла с ним в загс и они зарегистрировались, 25.06.1956 г. И Андрей Николаевич стал четвертым в комнате в нашей коммуналке, а работал в Пушкинском доме, в секторе академика Алексеева. Через несколько лет ему дали свою комнату 12 кв.м. С Дмитрием он занимался и, в частности, очень помог ему в английском, для кандидатского минимума.

И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Характер у Дмитрия был, конечно, не простой. Есть такие люди, у которых внутри словно какой-то возмутитель-мотор, постоянно заставляющий их двигаться и что-то совершать. Эти люди не могут просто сидеть и созерцать. Они постоянно в движении. Если он уставал от своих писаний, то занимался резьбой, или стиркой, или чтением хорошего детектива. Если он стирал, то включал в эту работу и детей, ему казалось, что чем больше шума, тем интенсивнее процесс. Мама говорила: «С ним не соскучишься». Но успевал он очень многое сделать.

Как-то его друг Сергей Петрович Михайлов сказал: «Мы Дмитрия разбираем, критикуем, а он все работает и работает, не обращая внимания на нашу критику».

Помню случай, я монтировал электропроводку в его загородном доме и сказал, что нужна отвертка. Вдруг, смотрю, Дмитрий в годах за 60 несется со всех ног, я подумал: