Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

Надо сказать, что начинать самостоятельную жизнь, без мамы, было ему необычно и страшновато. И он срочно женился на своей же сокурснице Е. Шапошниковой. Им обоим дали направление в Кириллов, но та испугалась самостоятельности еще больше и уехала к своим родителям. Так этот брак ничем не закончился.

Жил Дмитрий в одной из келий бывшего знаменитого Кирилло-Белозерского монастыря. Там же родился его первый ребенок. Действительность провинциального местечка оказалась совершенно не той, какую он мог предполагать. Учителя, в основном без высшего образования, заняты были своими огородами и хозяйственными соображениями насчет заготовки дров на зиму и прочих подобных дел. Администрация малоквалифицированная, невежественная, от какой-либо культуры весьма далекая. И все это обрушилось на бедную неподготовленную голову Дмитрия Михайловича, в результате чего он оттуда постыдно сбежал 20 февраля 1952 г.

«Народническое» желание у Дмитрия еще не иссякло, и он поехал в Москву, где выхлопотал себе направление в Новгородскую областную культпросветшколу, которая находилась в Окуловке, преподавателем основ советского искусства и режиссуры, и начал там работать с 14 апреля 1952 г. Но и здесь были все те же проблемы провинциализма, неустроенности, что и в Кириллове. Ко всему еще никогда не выключавшееся грохочущее Радио за тонкой перегородкой его комнатенки. И 22 июня 1952 г. он оставил и эту работу.

А вернувшись в Ленинград, стал мыкаться в поисках какой-либо работы, найти которую с его профессией было нелегко.

С 3 сентября 1952 г. по 28 февраля 1953 г. он был лаборантом в 194 женской средней школе им. Некрасова, где до революции училась мама. Тогда это была Литейная женская гимназия.

Мама со своей эстонской честностью могла на любом собрании сказать, что думает. Не пострадала лишь потому, что окружали порядочные люди, да и положение на общественной лестнице занимала слишком небольшое. Так и Дмитрий мог брякнуть совсем не к месту, не боясь доносов и людских гадостей. Поэтому часто пришлось менять работу.

С 7 апреля по 1 октября 1953 г. – рабочий в Московском парке Победы.

С 16 по 23 апреля 1954 г. – художник в производственно-технической конторе ЦПКиО им. Кирова.

С 21 сентября 1954 г. по 24 августа 1955 г. – руководитель театрального кружка в Зеленогорском доме пионеров, в Ленинградской области.

А жить нам было уже трудновато, ибо из Кириллова приехала его гражданская жена с ребенком, и вскоре появился второй ребенок. Дмитрий всех своих детей записывал на себя и под свою фамилию, даже если брак не был зарегистрирован. Получилось нас в 12 метровой комнате 6 человек. В те годы с пропиской было очень трудно. И однажды вошел к нам участковый в чине капитана милиции и велел жене Дмитрия покинуть Ленинград в очень короткое время. И опять на помощь пришла Татьяна Николаевна Розина. Она устроила Анастасию Дмитриевну работать в детский сад в Ушково, за Зеленогорском, где та и проработала до пенсии.

И вот все эти беды и борьба за выживание привели Дмитрия в Пушкинский дом, т. е. в Институт литературы, где работал знаменитый академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Сначала он посещал секции, слушал доклады, а потом и сам стал выступать. Способности его были очень хорошие. Прочитав длинное, незнакомое, но понравившееся стихотворение один раз, он запоминал его и в точности мог повторить.

В Пушкинском доме он получил одобрение своей деятельности Д.С. Лихачева и скоро стал аспирантом Пушкинского дома, с 1957 по 1960 г., руководителем его была видный ученый Астахова Анна Михайловна. В результате аспирантской работы была выпущена книга «Народные баллады», М., Л., «Советский писатель», 1963 г. Таким образом, Дмитрий Михайлович переквалифицировался из театроведа в фольклориста.

Диплом кандидата филологических наук Дмитрий получил в 1962 г.

В 1955 г. мы, наконец, получили комнату 28 кв. м., хотя и полутемную, и с потолка текло, но свою, в четырехкомнатной коммуналке на ул. Петра Лаврова, теперь Фурштатская, дом 34, кв. 14, где и жили втроем я, брат и мама. Помог получить эту комнату артист Н.К. Черкасов, бывший тогда депутатом Верховного Совета СССР.

В 1960 году брат получил направление на работу в Петрозаводск, в Академический институт языка, литературы, истории, где проработал с 1 октября 1960 г. по 5 мая 1969 г. младшим научным сотрудником. Вскоре ему предоставили там двухкомнатную квартиру на втором этаже деревянного дома с печным отоплением, без ванны, по адресу ул. Герцена дом 4, кв. 7, ибо у него уже были дети.

Надо отметить, что об улучшении жилищных условий в Ленинграде в то время и мечтать не приходилось. Коренных ленинградцев, блокадников на очередь не ставили, зато ставили тотчас и сразу же так называемых «лимитчиков», т. е. приехавших в наш город из любой точки страны и поступивших работать на завод, строительство, коммунальную отрасль. Особенно накачивала город система ПТУ, где брали любого и каждого без всяких экзаменов и сразу же ставили на очередь для получения квартиры. Давали им служебные квартиры. И весь новый Ленинград был заполнен иногородними лимитчиками, а старый коммунальный Петербург – блокадниками. Еще и поэтому Дмитрий решил расстаться с родным городом. Многие блокадники так и не смогли вернуться к себе домой, так и остались жить в местах военной эвакуации.

И мама вскоре перебралась к Дмитрию в Петрозаводск, помогая ему во всех его делах, до последнего своего дня. Таким образом, тоже покинув коммуналку.

Я много думал на тему: почему город выстоял в блокаду? Да потому, что много было культурных, честных, добросовестных людей. Война сблизила, помогали друг другу, как и чем могли.

Есть мнение, что Сталин хотел отдать город Гитлеру. Все мосты, корабли, заводы были заминированы. И был приказ взорвать это все, дабы не досталось немцам. Ну а как можно взорвать завод, на котором люди работают в три смены, изготовляют снаряды, да еще и спят около своих станков. Были моменты, когда даже воздушная связь с городом была остановлена на несколько дней, и трупы умерших десятками тысяч вывозились из города. Хоронили бульдозером, вырывая траншеи и заваливая их трупами. Мало того, сжигали их на кирпичном заводе в парке Победы.

А был случай, эшелон с продуктами, собранными для Ленинграда, был направлен в другие местности. В «Книге памяти» числится один миллион умерших, а в печати числят вдвое меньше.

Понятно, слишком умными, интеллигентными, патриотически настроенными трудно руководить, гораздо легче подчинять себе быдло, стадо. И вот что не удалось гениальному Сталину, легко впоследствии удалось Г В. Романову. Город