Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

не сделаны поступки, которые определят это будущее… Причина не всегда порождает определенное следствие, из клубка следствий не всегда может быть выбрано самое оптимальное, логичное продолжение. Поэтому мы не имеем права говорить о завтрашнем дне, пока не родились люди, которые определят этот завтрашний день».

И хотя Дмитрий Михайлович Балашов писал в основном о прошлом, сам он, несомненно, принадлежал к тем людям, которые наш завтрашний день и определяли.

9

Кажется, на сороковинах писателя, прозвучал рассказ, что внучке писателя приснился Дмитрий Михайлович.

Приснилось, что хоронили его, а он рядом стоит. Только хоть и лето, а на нем – зимняя куртка…

Потом уже годы спустя мне приходилось слышать и от других людей, что они видели похожий сон…

«Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота вечного, представльшегося раба Твоего, брата нашего убиенного Димитрия, и яко благ и человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная: избави его вечныя муки и огня геенского, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящим Тя…»

Воспоминания о Дмитрии Михайловиче Балашове

Большую помощь в подготовке этого раздела книги оказал санкт-петербургский фольклорист и писатель Андрей Вадимович Грунтовский.

Григорий Балашов[98]

Биография Дмитрия Балашова

Дмитрий родился в ночь с 7 на 8 ноября 1927 г. в Ленинграде, на ул. Чайковского дом 20 кв. 42. Это была последняя квартира его бабушки Елизаветы Генриховны Куббо-Васильевой, которая в ней умерла от голода в 1921 году, а прабабушка в 1918 г. по той же причине.

Отец Дмитрия происходил из семьи мелких купцов Саратова-Кубани и был шестым, последним ребенком в семье. Окончил Саратовское коммерческое училище, затем учился в Петрограде в Политехническом, в Университете, но не закончил. В молодости был футуристом (книга «Пленная птица» изд. Жатва. 1916 г.), дружил с Еленой Гуро и даже самим Маяковским. Затем был актером Театра Юного Зрителя под руководством А. Брянцева, снимался в кино, немножко рисовал, имел обширнейшую библиотеку. Умер от голода в блокаду в январе 1942 г., в возрасте 50 лет.

Мать писателя соединяла в себе эстонские, смоленские и, возможно, ярославские корни, была петербурженкой третьего поколения. Работала художником-декоратором в ЛенТЮЗе, а в старости получила диплом реставратора икон и работала по этой специальности. Жизнь ее после 1917 г. была очень трудна. И голод, и холод, и осталась без родителей. Надо было и работать, и учиться. Училась в Университете на биологическом факультете и продолжала даже с ребенком на руках. Но это было уже невозможно, и университет пришлось оставить. А до того и вообще не принимали на учебу детей служащих – «врагов народа». Принимали только детей рабочих. А мамин отец был бухгалтер, посему и он, и она были заведомые враги народа. Умерла в 1970 г. от рака в возрасте 71 года.

В детстве Дмитрий много времени проводил в театре, за кулисами. Посещал различные кружки во Дворце пионеров, а в то время там были хорошие преподаватели. Учился рисовать, лепил.

Лето частенько проводили на даче, под городом, в Шапках, снимая комнату у финна Ильи Андреевича. И вся эта размеренная жизнь длилась до войны. Мои родители не были ни капиталистами, ни купцами. А скорее, совсем наоборот. Уезжая с дачи, все запасенные продукты оставили хозяину, а приехали в Ленинград, и купить в магазинах уже было нечего.

Голод переживали с большими мучениями. Сил двигаться, ходить уже не было, и мы с братом жили в детском саду № 3 на Озерном переулке дом № 3, где мама работала воспитателем, а отец жил при театре. Они дежурили на крышах домов, сбрасывая немецкие зажигалки.

Уезжать из города никак не собирались, но когда умерли отец и брат матери дядя Коля со всем своим семейством, мама решила уехать, боясь потерять младшего сына, ставшего уже полным дистрофиком. Уехали в 1942 г. по тающему льду Ладожского озера в Кемеровскую область, станция Тяжин, районный центр Тисуль, рудник Берикуль. Мама работала в детдоме почти круглосуточно воспитателем, и все дети называли ее «мама». Дмитрий учился в местной школе и отстал на один год ввиду войны, блокады, голода.

Жить там было очень трудно, после большого города – барак на руднике, где действовали в быту законы физической силы и наглости. Отъедались картошкой. Иногда мама зарабатывала на молоко, рисуя что-либо по заказу местных жителей.

С большими трудами вернулись осенью 1944 г. в Ленинград. Впечатление было такое, что правительство всячески тормозит возвращение коренных горожан на свои пепелища.

Вернувшись, обнаружили, что наши комнаты заняты сотрудницами МВД, вещи растащены соседями. И приютила нас директор детсада № 3 Розина Татьяна Николаевна, поселив в общежитии детсада, в двухэтажном флигеле, стоявшем между Ковенским и Озерным переулками. Сначала мы жили две семьи в одной комнате, а затем у нас была уже своя комната площадью 12 кв.м. И мама вынуждена была работать воспитателем в этом детсаду, который, кстати, мы с братом посещали до войны.

Этот детский сад был необычным. Возглавляла его дочка дореволюционного профессора, человек высокой культуры и удивительной честности. И сотрудников она себе набирала под стать. Ольга Сергеевна Лаврова, Елена Кирилловна Гаркун, Анна Антоновна Сакевич и другие были людьми удивительными по сегодняшним временам, они честно работали, неся свою культуру и детям. В большом саду были растения, животные и проводилась работа с детьми по изучению всего этого. Дети не хотели идти домой, играя в этом саду.

Многие сотрудники детсада были нашими хорошими знакомыми, конечно, оказывали влияние на формирование наших взглядов. Поэтому я долго не знал, что есть плохие люди, не ждал внезапного нападения, оскорбления, предательства. Все это я стал понимать годам к 30 и позднее. Конечно, и Дмитрий был где-то светлой личностью, не готовый к предательству и хамству сослуживцев.

Как бы то ни было, жизнь шла, Дмитрий, перепрыгнув через один класс, догнал своих сверстников и успешно закончил 10 классов уже в Ленинграде.

Были метания, куда поступать. Еще живя в Сибири, думал идти в военное во Владивостоке, а в Ленинграде на ум приходила и Военно-медицинская академия, сказывались отголоски войны. В результате поступил в театральный институт им. А. Н. Островского на Моховой улице, на театроведческий факультет, который и закончил с отличием (1945–1950).

В те годы всех окончивших обязательно распределяли, как правило, вне Ленинграда. Но можно было и выбирать себе что-то получше, поинтереснее, поближе к городу и т. д. Но Дмитрий выбрал самый трудный вариант. По своим идейным