Василий Фролов - Жизнь в авиации

Двинулись дальше. Мотоцикл отвезли примерно на два километра и спрятали возле болота. Приблизившись к железнодорожной насыпи, увидели впереди оборонительные рубежи, но движения там никакого не было. С обратной стороны насыпи в кустах я заметил колебание веток. Через несколько минут появилась... корова. Раз корова ходит, значит, здесь тихо, войск нет. Развернул карту-двухкилометровку. Стал сличать ее с местностью. Надо было определить, где мы находимой. Наш переводчик говорит, что мы почти у самой линии боевого соприкосновения. Решили дождаться вечера и в темноте с левой стороны насыпи идти на север, чтобы к рассвету перейти линию обороны с боем или незамеченными.

Послали вперед двух венгерских солдат в разведку. Они доложили, что перейти линию фронта, которая подходит непосредственно к железнодорожной насыпи, можно именно в этом месте. Так и решили. У меня мелькнула мысль посмотреть наш самолет, насколько он поврежден. Но определить его местонахождение было сложно, да и не было времени. Передохнули в перелеске. Затем направили двух венгерских солдат еще раз в разведку. Не прошло и 15-20 минут, как раздались автоматные очереди. Мы двинулись в том же направлении, полагая, что нужна помощь. Оба венгра бежали нам навстречу. Взволнованно, перебивая друг друга, кричали, что уничтожили немецкий дозор и что пересекать линию фронта надо немедленно правее железнодорожной насыпи.

Так мы и сделали. Я и Николай оказались впереди. И вдруг из-за насыпи выскочили двое с автоматами в руках, в маскхалатах красноармейского образца и на ломаном немецком языке стали кричать: "Хэнде хох, хэнде хох". Увидев, что на нас летная авиационная форма, перешли на ломаный русский: "Если вы русские летчики, то идите, не бойтесь". Выбежал еще один в красноармейской форме и на чистом русском языке заговорил: "Мы разведчики с той стороны. Пришли на помощь нашим летчикам, самолет которых был сбит два дня тому назад в этом районе. Если вы и есть те летчики, то не бойтесь, подходите, и мы вместе перейдем линию фронта". Я ответил, что мы не одни. С нами еще четыре венгерских солдата, которые хотят тоже перейти с нами линию фронта.

Что здесь было! Венгр - воин Красной Армии и венгры - воины немецкой армии стали обниматься и целоваться. Однако такие церемонии небезопасны на передовой линии фронта, и мы, не мешкая, спустились с обрыва насыпи и пошли вдоль небольшой речки. Берега ее соединял полуразрушенный мостик. По нему мы и должны были перебраться на ту сторону. Но, как стало потом известно, в лесочке рядом с мостом засели снайперы и обстреливали мост. Три человека вброд переправились незаметно на тот берег, чтобы прочесать лес, но там никого не оказалось. Снайперы и охрана убежали. Так мы благополучно перебрались к своим.

Но вернусь к моменту бомбометания по немецким танкам. Что же произошло в полете? Когда я стал доворачивать свой самолет влево, чтобы нанести удар по основной массе танков у опушки леса, то один из них произвел выстрел по моему самолету неразрывным снарядом. "Болванка", предназначенная для пробивания брони танка, прошила насквозь самолет... Снаряд прошел через нижнюю броню, нижний бензиновый бак, масляный радиатор, верхний бензобак, фонарь и вылетел наружу между мной и воздушным стрелком. Это в тот момент, когда я стал доворачивать самолет влево. Естественно, в этих случаях делался крен и общая плоскость самолета, то есть "пузо" самолета, была подставлена под трассу стрельбы из танка. Высота была примерно 450 метров и дальность до танка составляла примерно 800-1000 метров. Как мне потом рассказывали танкисты, для танка поразить такую мишень не составляет никакого труда.

В образовавшееся отверстие и начали выливаться бензин и масло, превращаясь в пары, окутывая весь самолет горюче-смазочной смесью. Почему самолет не загорелся, до сих пор не пойму. Ведь мотор-то вначале работал. От выхлопных газов бензиновые пары могли взорваться. Но, как только бензин вытек, а через большое отверстие это произошло мгновенно, мотор прекратил работать. Мне пришлось садиться на фюзеляж, как у летчиков говорилось, "на брюхо".

Военные разведчики привели нас на КП командира стрелкового корпуса. Это был генерал-майор Николай Иванович Бирюков, о чем я узнал позже. Стройный мужчина средних лет, он встретил нас очень дружелюбно. Поздоровавшись, тут же, ни о чем не спрашивая, дал команду всех накормить. Затем венгерских солдат передали в распоряжение особого отдела. Меня и Николая генерал пригласил к себе. Здесь были еще трое военных.

Генерал справился о нашем здоровье, попросил коротко рассказать, что произошло. Где мы встретили этих венгерских солдат и как пробивались через линию фронта. Генерал, не дослушав мой короткий рассказ, сказал: - Вы, летчики, нам здорово помогли в отражении готовившегося прорыва нашей обороны по внешнему кольцу окруженной немецкой группировки в Будапеште. Мне лично, - добавил генерал, - докладывали о дерзком налете наших летчиков-штурмовиков севернее населенного пункта Бичке в дождливую погоду, вследствие которого после бомбометания в районе сосредоточения было выведено из строя до 15 танков противника. О ведущем группы мне докладывали, что его сбили и он упал на территорию противника. Теперь я вижу этого отважного молодого человека.

И действительно, мне тогда еще не исполнилось 22 лет.

- Спасибо вам за этот вылет. Буду ходатайствовать перед командующим фронтом маршалом Толбухиным о награждении вас высшими наградами.

После выяснилось, что командование полка и дивизии приняло решение представить меня к званию Героя Советского Союза, а Николая - к награждению орденом Ленина. Коля получил орден Красного Знамени за этот вылет.

Затем командир корпуса обнял меня и воздушного стрелка. На попутных автомашинах мы благополучно добрались в полк.

История эта имела продолжение.

В 1968 году в Транспортное управление международных воздушных линий Аэрофлота, где я тогда работал, прибыла на переговоры венгерская делегация., В это время обязанности начальника ТУМВЛ исполнял Туболец. Он задерживался. В приемной начальника вместе с делегацией по долгу службы находился и я. В ожидании начальника завязался непринужденный разговор. Один из членов делегации хорошо говорил по-русски. Выбрав удобный момент, я спросил, откуда он знает так хорошо русский язык. Он ответил, что во время войны участвовал в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии на 3-м Украинском фронте. Это меня заинтересовало, я сказал, что тоже воевал в составе 3-го Украинского фронта. И венгр стал вспоминать: - 1944 год. Шли ожесточенные бои под Будапештом. Недалеко от населенного пункта Бичке я с одним советским воином находился в разведке, укрывшись в кустарнике рядом с железнодорожным полотном. Наблюдая за противником, мы увидели группу штурмовиков Ил-2, которые на высоте примерно 500-600 метров заходили на бомбометание и штурмовку танков и живой силы противника. И вдруг ведущий группы резко отвернул влево и полетел со снижением в направлении, где мы были укрыты в дозоре. Когда самолет приблизился к нам, мы увидели, что он летит без работающего мотора. Снижаясь, самолет зацепился за деревья возле дороги. Можно сказать, что не зацепился, а срезал эти довольно-таки толстые деревья, как пилой. Затем приземлился на фюзеляж рядом с железнодорожной насыпью.