Противостояние президенту США. Откровения бывшей помощницы Байдена - Тара Рид
Полученный опыт скрытой предвзятости должен привести вас к пониманию. Однако это было не первое и не последнее предательство, с которым я столкнулась. Бывшая коллега, которую я знала много лет, солгала обо мне прессе. Когда я спросила ее, почему она это сделала, в ответ я услышала, что Трамп нам больше не нужен на посту президента. В ходе предвыборной кампании раскрывалось худшее, что было в феминистском движении – молчание, свойственное соучастникам, или откровенное осуждение.
Лиза всегда казалась разумной: «О, Тара, я знаю, что ты не русский агент». Тем не менее, во всех трех статьях упоминается, что я являюсь таковой, как будто у меня может быть какая-то странная связь с Россией.
Моя дочь тоже разговаривала с Лизой. После статьи Микаэла позвонила мне в слезах:
– Мама, мне так жаль! Все было не так! Они ничего не написали из того, что я о тебе рассказывала, кроме того, что ты слишком бедна, чтобы позволить себе книги по юриспруденции.
– Я знаю, они выставляют меня куском дерьма, начиная с периода моего детства.
Дочь продолжила:
– Я написала Лизе сообщение о том, что именно из-за таких, как она, женщины не делятся историями насилия, потому что боятся, что к ним отнесутся так же, как к тебе.
Микаэла рыдала. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что травма, полученная мной много лет назад, теперь причиняла боль моей девочке и портила ей жизнь. Мне звонили и другие родственники, а также друзья. Они были расстроены и растеряны.
Через своего адвоката я потребовала, чтобы «Нью-Йорк Таймс» опубликовала опровержение своих лживых статей. Руководство газеты не согласилось и не предложило никакой помощи в решении проблем, вызванных публикацией номера моего полиса социального страхования. Средства массовой информации знали, что у меня не было денег для дорогостоящего судебного процесса, и в полной мере воспользовались этим.
ЗАГОЛОВОК В «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»: «Рассматривается обвинение в сексуальном насилии, предъявленное Тарой Рид Джо Байдену».
Меня критиковали либеральные активисты, журналисты, политики-демократы и многие знаменитости. Но самым болезненным было предательство друзей и некоторых членов семьи. Люди снова и снова задавали мне один и тот же вопрос, как будто это могло изменить то, что произошло в 1993 году: «Почему ты не выступила со своим заявлением во время предвыборной кампании в 2008 году[7]?». Я много раз отвечала, что голосовала за Обаму, а Байден просто попал в избирательный бюллетень. Тогда еще не было такой платформы, как движение #MeToo. К тому же моя дочь была маленькой. Нам приходилось оставаться в тени. А еще я надеялась, что Джо Байден изменился за эти годы. Поэтому я была очень осторожна, когда рассказывала кому-то о своей жизни. Только в 2019 году в ситуации с Люси Флорес[8] я поняла, что Байден совсем не изменился.
Неделями мне названивали журналисты, которые стремились любой ценой опубликовать сенсационный репортаж. И все это время меня продолжали травить в интернете. Вскоре этот негатив начал на мне сказываться. Я потеряла всякую уверенность и надежду. Друзья и родственники полностью перестали звонить, за исключением дочери и младшего брата Коллина.
Однажды ночью всего этого стало слишком много. Я молча сидела на полу, забившись в угол, как бесформенная тень. В голове крутились обрывки интервью. Я чувствовала, что где-то совсем рядом затаилась Тьма и бормотала:
– Ты ничто! Понимаешь? Все ненавидят тебя. Ты лгунья, манипулятор. Тебе не место ни здесь, ни где бы то ни было, – Тьма усмехнулась и добавила, – но есть решение…
Я позвонила Коллину.
– Привет! Знаешь, у меня сегодня был очень напряженный день, – осторожно произнесла я, понимая, что Тьма где-то рядом и слышит меня.
Это был условный код, который я обычно использовала со своим братом, чтобы показать, что мне нужна помощь или, по крайней мере, утешение. Я звонила ему в те дни, когда не хотелось существовать.
В 2019 году, когда большинство людей боялись коронавируса, я боялась совсем другого. Тьма выбралась наружу, когда я вместе с семью другими женщинами рассказала о Джо Байдене. СМИ отмахнулись от меня, назвав российским агентом, а Тьма просто смеялась надо мной.
– Привет! Я здесь, – послышался голос Коллина сквозь детский шум и музыку на заднем фоне, – я люблю тебя.
Было слышно, как вскрикнула одна из его дочерей. Я улыбнулась, так как мне просто нужно было услышать его голос, и сказала:
– Ладно, давай поговорим позже.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался Коллин.
Его дочка снова закричала, и он начал извиняться:
– Прости, прости. Я тебе перезвоню.
Я сидела тихо. Вспомнила метафору Сьюзан Ариэль Рейнбоу Кеннеди[9] о страхе и тревоге. Она советовала представить, как будто ты приглашаешь эти чувства на чай и разговариваешь с ними.
Я решила проделать это со своими суицидальными мыслями. Напомнила себе, что я не самоубийца, а просто нахожусь в отчаянии, потому что меня публично наказывают за высказывания против Байдена. Я зажгла благовония, прочитала молитву, начала медитировать, представляя себе эти мысли и пытаясь поговорить с ними рационально. И заснула. А когда проснулась, на меня с улыбкой смотрел кот. На данный момент я прогнала Тьму. Однако удары продолжали поступать.
К третьей статье в «Нью-Йорк Таймс» я поняла, что ситуация будет становиться только хуже. Пресса не публиковала интервью с моими сторонниками, рассказы о моих достижениях и успехах. Зато с удвоенной силой распространялись слухи о моих недовольных арендодателях, долгах, банкротстве и разводах. СМИ бесстыдно писали откровенную ложь. Намекали, что я бедная, некомпетентная, необразованная и с детства была лгуньей. Они называли меня русским агентом или приписывали мне отношения с русским парнем.
На самом деле у меня не было парня ни воображаемого, ни русского, ни даже онлайн-парня. Я не исказила свою историю и не солгала о том, что подверглась сексуальному насилию. Я не врала о своем образовании. Однако это было неважно, потому что мир теперь видел меня только глазами журналистов газеты «Нью-Йорк Таймс». Мне звонили, писали по электронной почте и угрожали смертью, называя предательницей.
После того, как начали угрожать расправой над моими питомцами, мне пришлось написать заявление шерифу. По ночам моей дочери звонили частные детективы и запугивали ее. Это был шквал неприкрытой ненависти. Один из аккаунтов в соцсети Twitter под названием «Бригада Байдена» прислал мне более 11 тысяч угроз за месяц.
Все это было сделано, чтобы причинить мне боль и заставить замолчать. И я чуть было не замолчала навсегда.
Я разваливалась на части.
Позвонила Лиза Лерер. С мягким чопорным акцентом и слегка ханжеским
