Эмануэль Сведенборг: Жизнь и труды - Однер Зигстедт
провинцию Сканию. Датские войска захватили город Хельсингборг. Несмотря на огромные потери и тяготы, вызванные длительными войнами и эпидемией, шведы были полны решимости пожертвовать всем ради спасения своих очагов и своего молодого короля, покорившего их сердца необыкновенной храбростью. Войско простых крестьян, вооруженных по большей части вилами и серпами, нанесло датчанам поражение и прогнало их из страны.
Молодой Сведенборг не принимал участия в военных действиях, но победа крестьянского войска, которым командовал Магнус Стенбок, подвигла его на написание «Триумфальной оды Стенбоку». В тот год он написал еще несколько поэм, научился переплетному делу и достиг таких успехов в музицировании, что получил место органиста в церкви. Он возобновил знакомство со своим бывшим учителем Йоханом Мореусом, который к тому времени вернулся из Франции с дипломом врача и снова поселился в доме епископа Сведберга. Эмануэль осмотрел огромный скелет, найденный Мореусом в окрестностях города, и организовал перевозку «костей средневекового великана» в музей Упсалы. То, что знатоки объявили находку окаменевшим остовом кита, окружило ее еще большей таинственностью, поскольку скелет был найден в ста с лишним верстах от берега моря.
Тихая, праздная жизнь Брунсбо была не по душе Эмануэлю, и он искал спасения от скуки в общении с Бензелиусом. Бензелиус, один из вдохновителей движения за свободные методы исследования, уже превращался в одного из ведущих ученых своего времени. Эмануэль в письме к старшему другу признавался, что любит и чтит его, как родного отца. Бензелиус, в свою очередь, очень ценил свою дружбу с Эмануэлем и позднее включил более пятидесяти писем Сведенборга в многотомное собрание своей переписки с учеными мужами Европы. Известно, что Эмануэль просил отца и шурина устроить ему встречу с Польхемом, у которого он собирался поучиться техническим наукам и изобретательству, но и этим планам не суждено было сбыться в то время. Прослышав о некоем капитане, собиравшемся вести свой корабль в Англию, несмотря на риск попасть в плен к датчанам или французам, которые в те годы тоже воевали с Англией, Сведенборг взошел на этот корабль и в апреле — начале мая 1710 года отплыл на нем в Англию[2].
Англия и материк
Полный сил и амбиций направлялся молодой Эмануэль к неведомым берегам. Некоторые сведения о путешествии сохранились в его письмах и дневниках. «На пути в Лондон моя жизнь четырежды подвергалась опасности, — говорит он. — Судно село на мель, а позже наткнулось на военную французскую шхуну, искавшую контрабанду. На следующий день английский патрульный корабль принял нас за французов и открыл огонь из пушек, к счастью, не причинив нам ущерба».
Более серьезное испытание подстерегало Эмануэля, когда он прибыл в Лондон. До Англии дошло известие, что в Швеции свирепствует чума, и кораблю, на котором приплыл Эмануэль, было приказано оставаться на карантине в течение шести недель. Какие-то шведы приблизились к кораблю на яхте и уговорили юного путешественника отправиться с ними в город. Нарушителя карантина поймали и едва не повесили. «Я избежал виселицы, но с условием, что больше ни один человек не покинет судно», — писал Эмануэль. Вероятно, Эмануэль смог избежать наказания потому, что имел с собой рекомендательные письма ко многим известным в Англии людям.
В Лондоне Эмануэль поселился сначала у часовщика, потом у краснодеревщика, а позднее у мастера по изготовлению духовых инструментов. «Я заимствую у них их искусство, которое может когда-нибудь мне пригодиться», — писал он в письме домой. Довольно быстро Эмануэль освоил английский язык и изучил местные достопримечательности. «Все, что заслуживает изучения в городе, я уже осмотрел. Великолепный собор святого Павла я закончил изучать несколько дней назад во всех его деталях», — писал он на родину.
Эмануэль купил в Лондоне подзорные трубы, линзы и намеревался, если останутся деньги, купить воздушный насос. Каждый день он посещал лучших математиков города. Одним из тех, с кем он провел большую часть времени в первый год жизни в Англии, был директор Гринвичской обсерватории отец Джон Флэмстид. Этот зрелый и опытный астроном, кажется, ценил общество двадцатидвухлетнего студента и часами беседовал с ним о своих наблюдениях и вычислениях. Какой восторг, должно быть, охватывал молодого ученого, когда он направлял усовершенствованные телескопы Гринвичской обсерватории на звездное небо, открывая для себя все новые и новые глубины неведомого пространства! Известно, что Эмануэль интересовался также проблемой наиболее точного способа расчета долготы, что было жизненно важной задачей для тогдашней Англии, ставшей главной морской державой мира.
Эрик Бензелиус писал ему из Швеции, что эпидемия почти сошла на нет и в университете Упсалы возобновились занятия. По просьбе друга Эмануэль отослал в Упсалу новейшие научные книги, а также большой телескоп и микроскоп. В Упсале интересовались, как английские математики оценивают теорию тяготения Ньютона. Утверждение о том, что одни планеты могут притягивать другие, казалось этим картезианцам безосновательным. Сведенборг отвечал, что нельзя спрашивать у англичан их мнения по этому вопросу, ибо в том, что касается научных теорий соотечественников, они совершенно слепы. «Я не собираюсь возвращаться домой до 1715 года», — заявлял он. С января по август 1712 года Эмануэль находился в Оксфорде, где обсуждал со знаменитым астрономом Эдмундом Галлеем методы расчета долготы. Вернулся в Лондон усталый и разочарованный. «Я не получил здесь, в Англии, реальной поддержки от этих манерных и гордых людей, так что мне придется на время отложить мои планы», — писал он в Швецию.
Теперь его ученые амбиции обратились на другой предмет — поэзию. В письме из Лондона в августе 1712 года он сообщает: «Поскольку мои размышления отдалили меня от общества в большей мере, чем это желательно и полезно для меня и поскольку я чувствую некоторую усталость, я на короткое время нашел прибежище в изучении поэзии, которая может освежить меня. Я намереваюсь в этом году заявить о себе…»
Эмануэль нашел, что «выдающиеся английские поэты — Драйден, Спенсер, Уаллер, Мильтон, Шекспир, Бен Джонсон и прочие заслуживают того, чтобы их читали, уже благодаря силе их воображения». Английская поэзия, несомненно, послужила образцом для стихотворных опытов Эмануэля на латыни. Этот отрывок из его «Поэтессе — песни которой доставляют удовольствие» весьма напоминает по стилю и тональности английских поэтов того времени:
Скажите, отчего струна, тронутая прекрасной девой,
Исторгает звук столь пронзительно-сладостный?
Почему вливает она в свои стихи нектар юных нимф?
Почему голос чарует, если исходит
